Не оставляй меня одну

Солнечная Зоя

— Не уходи! Не оставляй меня одну! — я в панике вцепилась в его одежду, дернула на себя.

Бездыханное тело безвольно поддалось, и я поняла, что это конец, слезы застлали глаза, а от бессилия и ярости перехватило дыхание. И тут же все мои многочисленные ранения дали о себе знать, мир закачался перед глазами, в глазах потемнело. Сыворотка черной крови не всесильна, скоро я отправлюсь вслед за Михаилом, и все же моя собственная смерть пугала меньше, чем его. Я вскинула лицо вверх и в попытке выплеснуть боль души и тела закричала, словно какая-нибудь баньши, но не издала ни звука. Глаза оставались открытыми, но я ничего не видела и не чувствовала, я кричала и кричала,

оплакивая любимого и ненавидя всех вокруг за то, что они живы, а он нет; воздух вокруг трещал разрядами электричества, и даже пол куда-то делся.

— Вероника! Хватит! — измученный голос брата прорвался в мой затуманенный разум.

Я не видела, как он, тяжело раненый, пытается подойти ко мне, прикрывая лицо рукой со своим неиспользованным флакончиком, с каким трудом он прорывается через созданное и поддерживаемое мной незримое поле, которое всех остальных в помещении уже давно вырубило из сознания. Но я ощущала в нем боль, и не желая быть ее причиной, сделала то, о чем просил Влад, я остановилась. Пол напомнил о своем присутствии сильным ударом, а мой взгляд замер, и картины, страшнее увиденной, я не могла себе представить. На фоне белой изуродованной темными венами кожи на меня невидящим взглядом мертвеца смотрели раскрытые глаза того, кого я так сильно любила. И прямо на моих глазах он осыпался в белесую пыль, взметнувшуюся в воздух белым туманом. Агенты черной крови умирали именно так — исчезая после смерти, словно их и не было. Сейчас и я пройду этот путь. В глазах потемнело окончательно, и я закрыла их как раз в тот момент, когда рядом на колени рухнул брат. Прощай, Влад.

— Никогда не оставлю, — услышала я знакомый голос Михаила в глубине своего сознания.

Вспомнилось, как я пришла к нему после того, как брат впервые изнасиловал меня. Тогда он сказал мне те же слова. Было тепло и уютно, словно он обнимал меня. Снаружи на меня давил холод потери крови, руки и ноги онемели, глаза открыть не получалось, а Михаил обнимал меня, нежно целовал, ласково гладил по голове. Издалека доносились голоса, но слов я не разбирала:

— Ника! Ника, открой глаза! — брат очень редко называл меня так, только когда переживания зашкаливали.

— Уважаемый, перестаньте трясти несчастную. Вы же видите, она мертва, — незнакомый голос, врач наверное, или коронер. — Позвольте нам забрать тело.

— Она не умрет! — брат рычал надо мной раненым зверем. — Пошли прочь от нее! Все прочь!

— Что вы делаете?.. О, черт. Всем назад! Остановите его, что вы стоите!

Раздалось несколько выстрелов, не меньше десятка, и много криков боли со всех сторон, прежде чем рядом со мной упало еще одно тело. Влад убил их. Наверное всех. Повисла тишина.

— Не уходи, — попросила я Михаила снова, ощущая, как небытие, будто сон, быстро утягивает меня.

— Никогда… — было последним его словом.

Потом что-то происходило. Я то приходила в себя, то снова проваливалась в сон, сознание расплывалось, и никак не получалось определить, сколько времени я провела в таком состоянии. Когда разум немного прояснился и я смогла открыть глаза, то обнаружила, что нахожусь в своей спальне. Влад сидел чуть поодаль и спал, небрежно откинув голову на спинку кресла, проиграв битву с усталостью. Одет по-домашнему, как всегда: белая полурасстегнутая рубашка, черные штаны и туфли, черные волнистые волосы в хвосте. Его такой привычный вид вызвал умиление,

и я улыбнулась так искренне, как улыбалась только ему и Михаилу… Михаилу, которого больше нет. Улыбка сползла с лица, а настроение моментально рухнуло в пропасть печали.

— Влад, — тихо позвала я.

Он встрепенулся, моментально проснувшись, и сделал вид, что и не спал вовсе. В любое другое время меня бы это позабавило, но сейчас никакого настроения не было.

— Как себя чувствуешь? — спросил он, расслабляясь в кресле, и без моего ответа видя, что все хорошо.

— Неплохо. Только слабость.

— Посмеешь еще раз так подставиться, и я сам тебя убью! Ты поняла меня? — злобно прорычал он, сменив милость на гнев.

Это не испугало, а только порадовало: раз злится, значит волнуется. Я даже хотела улыбнуться, но не вышло. Влад на мои душевные терзания внимания не обратил, бросил рядом со мной на кровать флакончик с черной кровью.

— Пей.

Я честно попыталась взять его, но ослабевшая рука еле шевельнулась, пришлось взглядом молча попросить брата помочь. Он не стал делать вид, будто не понимает, вытащил пробку, подложил мне ладонь под затылок и заботливо приложил флакончик к губам.

— Поздравляю с новым питомцем, — произнес он, когда я проглотила безвкусную черную жидкость.

— Ты завел щенка? — я спросила это не слишком заинтересовано, просто старалась держаться и не расклеиваться.

Брат всегда любил собак за преданность, но никогда не заводил, хотя я предлагала. На миг стало даже интересно, что побудило его передумать.

— Нет, это ты завела, — ответил он, усевшись обратно в кресло, и со звоном бросил опустошенный флакончик на комод.

— Влад, я тебя не понимаю, — я устало прикрыла глаза. — Выразись яснее, не беси меня.

— Да прояви ты себя уже, идиот, — недовольно отозвался брат.

И неожиданно одеяло на мне всколыхнулось, затем волосы, затем взметнулись и опали занавески, и только после этого все стихло. Так себя вели только разного рода духи и прочие призраки, и я ошарашенно уставилась на брата:

— Призрак?

— Собственной персоной, — недовольно ответил тот, задумчиво повернувшись в сторону окна. — Радуйся, жив твой Михаил. Хотя как по мне, лучше б сдох.

— Михаил! — мой счастливый вопль был адресован ему, незримому, но живому.

В ответ призрак вновь всколыхнул мне волосы, словно потрепал по голове.

— Не радуйся сверх меры. Правда в том, что он не тот, кого ты ожидаешь.

— Что ты имеешь в виду? — я насторожилась, и радость поутихла.

— Лишь часть его души осталась и привязалась к тебе. Он полусознателен, словно очень умное животное. Личность стерта, осталось лишь несколько эмоций, которые и удержали его здесь: преданность, любовь, желание защитить тебя, может еще что-то. Умрешь ты — он умрет с тобой, а до тех пор будет неосознанно черпать малую толику твоих сил, чтобы делать эти свои полтегрейстские штучки. Пока ты была без сознания, я подумывал прогнать его в мир духов окончательно, но решил, что… так будет лучше… если он останется…

Под конец слова ему стали даваться тяжело, будто говорил через силу, а я думала лишь о том, что пусть хотя бы так, хотя бы частью своей души, но Михаил остался со мной, и мы больше не расстанемся, ведь пока я жива, он будет жить.

С тех пор Михаил всегда был рядом, помогая в бою и занимаясь невинными шалостями в обыденной жизни. Я много общалась с ним, пусть даже он не мог ответить словами, но точно слышал меня, и иногда даже реагировал, проявляя свое незримое присутствие в колыхании моих волос, одежды и легких окружающих предметов.