Не по сценарию
Шрифт:
Прямо как раньше могу, ага: нормально, по-взрослому, без надрыва и предшествующих сексу качелей. Просто потому что она мне нравится. А я нравлюсь ей. И никакой блядской драмы.
Переместив голову любовницы со своего плеча на подушку, встаю.
– Водички принеси, угу? В холодильнике.
Напоить партнершу после изматывающего сексуального марафона – прямая обязанность любого уважающего себя мужчины. Хотя я встал не за этим, послушно плетусь в кухню, выуживаю из огромного двухдверного холодильника маленькую бутылку Перье и возвращаюсь в спальню. С шипением сворачиваю крышку. Делаю пару глотков,
– Поеду я, Жан, – целую ее в округлое плечико.
– Четыре утра, Худяков.
– Вот именно. А мне еще нужно переодеться.
– Провожать не пойду, – зевает, будто случайно оголяя пышную грудь. – Дверь захлопни.
Ничего другого я и не ожидал. Жанна знает себе цену. Она никогда не станет упрашивать меня остаться. Или как-то еще навязываться. В отличие от других женщин, этой от меня ничего не нужно. Она, как и я, сделала себя сама. У нее свой успешный бизнес, приносящий отличную прибыль. А потому Симонова – одна из немногих женщин в моем окружении, рядом с которой я могу быть уверен, что интересен ей сам по себе. Во многом этим она меня и притягивает.
– Не переживай. Захлопну. Наберу тебя завтра, да?
– А толку? – стонет, зарываясь лицом в подушку. – У меня неделя расписана. У тебя тоже. Не стоит и пытаться.
– Ну почему же? – бормочу, чтобы поддержать разговор, пока одеваюсь.
– Потому что мы все время заняты. Зачем давать друг другу какие-то обещания?
– Думаешь, отношения не впишутся в наши графики? – смеюсь.
– Ага, – потягивается сытой кошкой. – Ты и сам это понимаешь. Не зря же чуть не женился на принцесске Юсуповой.
Симонова просто констатирует факт. Ей как будто совершенно не интересно, почему этого так и не случилось. Никакого любопытства к моему прошлому, что даже как-то обидно. Потому что Жанна появилась в моей жизни задолго до Асии, и именно из-за той я поставил на паузу наши вялотекущие отношения.
– А это тут каким боком?
– Худяков, не тупи. Проживание под одной крышей – единственный шанс для таких, как мы.
– Ты делаешь мне предложение? – щекочу Жанку за пятку.
– Отвали, – фыркает та, не глядя, бросая в меня подушкой. Со смехом ее ловлю. И напоследок бросив:
– Я подумаю! – ухожу.
Пока двигатель набирает обороты, открываю телефон. Лениво просматриваю сториз с пьянки по случаю дня рождения учрежденной мной компании. Интересно, Чуранова уже отчиталась подружке о том, что видела? Непонятно. От Асии ни одного сообщения. Хотя в глубине души я, конечно же, понимал, что Юсупова вряд ли снизойдет до выяснения отношений посредствам мессенджера, и уж точно никогда не опустится до ревнивой истерики, то, что она все-таки этого не сделала, откровенно бомбит. Меня бесит реальность, в которой ей может быть на меня все равно. Она… не Жанна, на которую мне плевать по большому счету. Мне нужны ее эмоции, в какой-то момент они стали моей навязчивой идеей. Моей зависимостью. Ее качаю – и самого штырит.
Рулю по спящему, обласканному весной городу. Рукой ловлю встречные потоки воздуха. И вдруг осознав, что в тот единственный раз, когда Асия выложила наше фото у себя в блоге, она тоже меня использовала, бью по газам. Использовала ровно так, как я сейчас использую Жанну, чтобы что-то там себе доказать. И если
Опускаю голову на сложенные на руле руки. Оно мне надо? Вот правда… Я же себя тупо не узнаю. Кто этот, распустивший нюни, дебил? В жизни я совершенно не такой, и стремился я тоже к другому! Ухаживать мне за Асией было некогда, тут Жанка права, как ни крути. А мне хотелось. Девочку эту, детей, тепла домашнего очага, тишины и покоя при минимуме душевных затрат. По факту всего того, о чем в определённом возрасте начинает мечтать каждый эгоист. А вместо этого она мне душу вынула. За что ее теперь хочется придушить. Но ведь это будет слишком легко. А я… Я хочу, чтобы она помучилась. Чтобы локти грызла, сука, чтоб подыхала точно так же, как я, когда понял, каким был дураком.
Спокойствие, снизошедшее на меня в компании Жанны, перемалывает в труху. Главная вина Асии заключается в том, что своим предательством она не оставила нам ни единого шанса. Вот просто ни единого! А ведь все могло быть так хорошо! Трахая ее в своем доме, в своей кровати, я до конца убедился в том, что это могло стать лучшим, что с нами случилось в жизни. Если бы она все не испортила... Если бы все, что я ни делал теперь, не отравлялось ее предательством. О котором я не могу не думать. Из-за которого я, сука, не могу с ней быть. И не быть не могу тоже.
Что мне остается? Пустить все на самотёк? Ну, надоест же мне ее трахать когда-то?
Может, так и стоило бы поступить. Если бы не одно «но». Трахая Асию, я не насыщаюсь, как было бы логично предположить, а напротив, как будто еще сильнее на нее подсаживаюсь. Мне хочется ее больше. И еще больше. И еще… Может, все дело в том, как она подчиняется? Я не услышал от нее ни единого категоричного «нет», но каждый раз, когда она сдается, я чувствую себя завоевателем, который после долгой-долгой осады взял вожделенную крепость.
По факту, проиграв, я, один черт, ощущаю себя гребаным победителем.
– Разве эта девочка не изменила тебе с каким-то прощелыгой? – спросил отец, когда за Асией закрылась дверь.
– И что? Я ее просто трахаю… – пожал я плечами и, чтобы скрыть от него свои настоящие эмоции, сунулся в холодильник.
– Вот как? То есть ты для всех своих шлюх в семь утра в кондитерскую гоняешь? Кто бы мог подумать, что я воспитал такого джентльмена. – Усмехнувшись, отец перевел ироничный взгляд на пакет из кондитерской. Еще лет десять назад от такой отповеди у меня наверняка бы начали гореть уши, а так я просто пожал плечами:
– Здесь твои любимые круассаны, кстати. Будешь?
Впрочем, мое показное спокойствие вовсе не означало, что слова отца не достигли поставленной цели. Я и до этого знал, что меня не поймут, если я приму эту девочку. Не поймут близкие, но, что гораздо важнее, я сам себя уважать перестану. Отец только подтвердил мои выводы.
Именно поэтому я ее так ненавижу. Как она посмела, а?! Кто дал ей право вот так припирать меня к стенке?! Как ей только в голову пришло, что она может себя у меня забрать? Перечеркнуть все мои планы, лишить остатков веры в людей и в гребаную, мать ее так, любовь? Р-р-р-р…