Не та профессия. Тетрология
Шрифт:
– Бр-р-р, совсем как у шаха, – припоминаю новости о «соседях», услышанные, как обычно, на базаре.
– Не совсем. Типы казней между собой отличаются, – педантично поправляет Актар. – И ещё одно. Есть много людей, которые видят , правду ли ты говоришь. Взять хоть и меня, или твою сестру, или многих караванщиков… По дороге таких людей может встретиться очень много. Вот приказ твоей сестры, в определённых условиях, равен Султанскому. И соблюдение этих условий, из всех нас, только она имеет право контролировать лично. Плюс,
– И будут ли исполнять, – добавляет Алтынай.
– Да понятно теперь, чего уж, – бормочу, удерживаясь от озвучивания известной максимы о Юпитере, одном парнокопытном и о различиях между их возможностями.
– Он просто плохо понимает природу власти, – изображает сожаление Алтынай, продолжая хрустеть яблоком. – Но у него есть другие сильные стороны.
– Да я уже понял, что противостоять придётся не только этим двоим, а и, возможно, каким-нибудь местным властям. И заменить Алтынай в этом споре будет некем, поскольку свои права она не может передать никому, – итожу вслух услышанное.
– Именно, – кивает Актар, в следующую минуту поднимая на дыбы своего жеребца.
Поскольку под копыта нашим коням из пространства между домами вываливается какая-то фигура.
И, схватив жеребца Актара под уздцы, начинает что-то очень быстро лепетать на каком-то странном варианте фарси.
– О чём она говорит? – в ту же секунду требовательно спрашивает меня Алтынай, придерживая и свою лошадь.
– Просит взять с собой… кажется… Очень быстро говорит, причём какой-то странный язык, я её не полностью понимаю, – наклоняясь, шепчу в ответ. – Надо кого-то из знающих было взять с собой… Какие-то слова, которые я не распознаю. О, напирает на то, что может быть полезной при поимке тех, кого мы ищем…
Через какое-то время Алтынай надоедает слушать разговор, в котором мы с ней не участвуем, и она поднимает вверх ладонь, обращаясь к Актару:
– Берём с собой?
Тот чуть заминается с ответом, явно раздумывая, что сказать. Потому Алтынай делает выражение лица бабушки в адрес непослушного внука:
– ТЫ в чём-то сомневаешься?
– Я бы остановился и выслушал. Будет неправильно принять решение, не дослушав её. И не понимая, о чём идёт речь, – вежливо обозначает рамки приличий Актар.
Вместе с тем, нам с Алтынай понятно, что он заинтересован в поимке беглецов не менее нашего.
– Будем галопом гнать до заката, – предупреждает его Алтынай, спрыгивая с коня и бросая поводья кому-то из туркан. – Пойдёмте вон туда, – она указывает на подобие чайханы чуть в стороне.
Гхм, вообще-то женщинам туда входить не то чтоб не полагается, но
– У нас особые обстоятельства, – отмахивает на ходу рукой Алтынай, словно угадывая мои мысли.
Актар командует своим, и пашто решают ситуацию по-своему: бросив пару монет хозяину, они вытаскивают один из малых дастарханов под навес на улицу вместе с ковром, подушками и кувшином с высоким горлом.
Алтынай кивает на одну из подушек и кувшин незнакомке:
– Рассказывай.
В ответ женщина что-то говорит на том самом странном языке, который я плохо понимаю.
– Так, давайте я буду переводить, – влезает в разговор Актар, садясь рядом со мной (так, чтоб женщины оказались по одну сторону стола).
– А что это за язык? – пользуясь случаем, спрашиваю его на пашто. – Я почти не понимаю.
– Лурский, – тихо отвечает Актар. – Сродни классическому фарси, но южнее.
– А ты его каким образом понимаешь? – широко раскрываю от удивления глаза, поскольку о таком языке услышал впервые.
Актар не меньше моего удивляется в ответ:
– А ты каким образом понимаешь всех туркан от моря до моря?
– Похоже же! Вернее, можно домыслить непонятное, если один из тюркских языков у тебя родной. И ещё можно переспросить непонятное, перебирая разные слова, обозначающие это самое, – хмыкаю.
– Ну а у меня пашто и дари родной, я знаю больше слов персидской основы…
_________
– Благодарю за согласие выслушать, о дочь Хана, – до чего же тяжело даётся глубокий поклон из положения «сидя» с избитой спиной.
Но кланяться надо пониже. Разия, не смотря на всю дикость ситуации, понимала: второго шанса попытаться спасти брата у неё не будет. И просить помощи больше не у кого, ибо Аллах благосклонен лишь к тем кто действует, не только молится.
Хватит и того, что этот здоровенный лысый охранник дочери Хана спас её тогда на площади от солдат и мага. Кстати, похоже, он её сейчас даже не узнал. Ну понятно, тогда её обнажили прилюдно, и мужчинам было не до разглядывания её лица… Шакалы…
– Кто ты и что тебе надо? – вежливо, но чуть отстранённо кивнула в ответ дочь Хана через переводчика-пашто. – И за что ты сейчас испытываешь зло в сторону моего брата?
Он ей брат?! Как это возможно?!
Вероятно, Разия так красноречиво переводила взгляд с лица лысого здоровяка на собеседницу и обратно, что та даже снизошла до скупой улыбки:
– Семейные узы бывают весьма непредсказуемыми. Я тороплюсь…
– Да-да, конечно. – Разия вздохнув, отпила таки охлаждённой воды из кувшина и быстро заговорила, бросая благодарные взгляды на старика-пашто, переводившего в тот же момент. – Я Разия, дочь «простака»-Хусейна из Исфахана…