Не в себе
Шрифт:
Рон тоже посмотрел на Малфоя и робко сказал:
— А может нам к Снейпу обратиться?
Гарри растерялся от такого предложения и рассеяно потянулся по привычке поправить очки. Пальцы машинально выполняли знакомые движения, и Гарри даже не обратил внимания на то, что они захватывают пустоту.
Драко при словах Рона от неожиданности поперхнулся и живо представил себе эту картинку. Мрачные подземелья. Кабинет его декана. На стенах чадят факелы (правда, у Снейпа были магические светильники, не оставляющие следов копоти на потолке, да и достаточно сырой и спертый воздух подземелий не позволил бы живому пламени разгореться в полную мощь, но такой антураж вполне соответствовал
— Поверь мне, даже если Снейп сам предложит тебе помощь, ты будешь молить всех богов, чтобы он передумал, – сказал Драко, отряхнувшись от мрачных видений, – наказание, которое может назначить ваша МакГонагалл, по сравнению с отработками у него покажется вам вечерним чаепитием в гостях у любимой бабушки.
— Но ведь тебя-то он всегда отличал среди прочих учеников, не будет же он и над тобой издеваться, – удивился Рон.
— У Снейпа нет любимчиков. Он до последнего защищает студентов своего факультета перед другими преподавателям, но это не значит, что нам все прощается. Вас он пустит на ингредиенты для зелий, думаю, найдется немало таких, где требуются человеческие составляющие. А меня, чтобы долго не размышлять, передаст отцу и напишет ему письмо с подробным описанием всех моих подвигов. А в этом случае… ну, вы уже знаете.
Все трое надолго замолчали, перебирая в умах все имеющиеся варианты. Наконец Гарри вскинул голову:
— Так что же получается, выход только один – пытаться самим все исправить. Но ведь это может занять ужасно много времени! Не можем же мы все время сидеть здесь в Выручай–Комнате. Надо будет ходить на занятия, да и в гостиных появляться. И как это все устроить?
— Как-как. Очень просто – Драко Малфой спускается в подземелья и ведет себя там прилично, побольше молчит, поменьше ввязывается в неприятности. А Гарри Поттер со своим другом Роном Уизли поднимается в гриффиндорскую башню и продолжает вести привычный образ жизни всеобщего любимца.
Гарри поморщился от переизбытка патетики в словах Малфоя:
— Но я же не могу в таком виде появиться в своей гостиной, – он развел руками, словно бы говоря: «Посмотрите на меня, на кого я похож».
— Выглядишь, конечно, несколько помятым, но не думаю, что кто-нибудь из слизеринцев заподозрит, что перед ними не Малфой. А я займу твое место и буду изо всех сил соответствовать твоему образу.
Гарри посмотрел на Малфоя, как будто тот предложил ему станцевать вальс с Венгерской Хвосторогой:
— Никто в здравом уме не примет тебя за меня.
— Но мы же говорим не о здравомыслящих людях, а о гриффиндорцах.
— А слизеринцы?
— Они, даже если что-то и заподозрят, никогда не будут приставать с расспросами и надоедать с догадками. Решат, что так нужно.
Гарри переглянулся с Роном. Тот выглядел также растерянно.
— Я знаю, это звучит как полный бред, Гарри, но, похоже, пока другого выхода нет.
— Но я не могу! Как вы не понимаете? Они же сразу увидят, что я не Малфой, и что тогда они со мной сделают, я даже боюсь себе представить.
— Хватит уже воображать слизеринцев какими-то чудовищами, – не выдержал Драко, – не
Гарри исподлобья смотрел на него, и в этот момент в нем было столько малфоевского, что никто из присутствующих в комнате больше не сомневался, что он справится.
Драко ухмыльнулся и сказал:
— Ладно, садись, тебе нужно побольше знать обо мне, о наших комнатах, о слизеринцах вообще. А то будет неудобно, если ты перепутаешь двери и направишься в спальню девочек.
Гарри вздохнул и устроился на низеньком диванчике напротив Малфоя. Рядом присел Рон.
Вечер обещал быть долгим.
Глава 4
Драко без сна лежал в постели. Мысли о случившемся за последние несколько дней не давали покоя. Он никогда и подумать не мог, что окажется в такой ситуации: будет жить в гриффиндорской башне, общаться со своими врагами и сторониться тех, кого привык называть друзьями. Замечая на себе взгляды слизеринцев, с кем раньше проводил вечера в гостиной, сидел за одним столом в Большом зале, он чувствовал их холодность и отстраненность. Кто бы мог предположить, но он скучал без Винса и Грегори.
Почему-то все считали их недалекими амбалами и думали, что Драко использует их. Но ведь никто не знал их так, как он. Да, и Винс, и Грег не могли похвастаться энциклопедическими знаниями, но у Драко мозгов хватало на всех троих. В конце концов, без его помощи они не вылезали бы с отработок. Со стороны выглядело, будто бы, находясь постоянно рядом и при случае защищая его, они, таким образом, расплачивались за его поддержку. Но на самом деле всех троих связывали более крепкие и менее объяснимые отношения. В семье Малфоев не было принято показывать свои чувства, конечно, Драко не держали взаперти на хлебе и воде, и он не сомневался, что его любят, но не отказался бы от более явного проявления родительской любви. Именно поэтому с первых дней знакомства он потянулся к простодушным, прямолинейным и открытым мальчишкам.
Сначала Драко даже себе не хотел признаваться в том, что нуждается в Винсе и Греге также сильно, как и они в нем. Но постепенно понял, что дело не только в их сильных кулаках. Со стороны этих ребят Драко видел столько любви и искренней преданности, что стал считать их своей семьей. А в семье все заботятся друг о друге. Он помогал им с домашними заданиями, проводя все свободное время за разъяснением сложных заклинаний, отработкой тончайших нюансов в движениях палочки, зазубриванием рецептов зелий. Только с ними Драко мог не пытаться быть кем-то другим, хуже или лучше себя настоящего – обыкновенного шестнадцатилетнего подростка, нуждающегося в человеческом тепле.
Ни один человек никогда не проявлял особого желания познакомиться поближе с Крэббом и Гойлом. Но если бы кто-нибудь попытался это сделать, его ожидал сюрприз. Тогда бы он узнал, что Винсент Крэбб, который не в состоянии без посторонней помощи запомнить более пяти составляющих зелья, может хоть каждый вечер сочинять и рассказывать совершенно волшебные сказки и ни разу за все годы, что Драко его знал, не повториться. А Грегори Гойл, хотя не признался бы в этом никому другому под страхом смерти, безумно любил печь пироги. Конечно, он и сам поглощал их в неимоверном количестве, но стоило только послушать, как Грег вкусно описывал очередной кулинарный шедевр, приготовленный им на каникулах, и у тебя тут же начинали течь слюнки. Несколько раз он привозил из дома ароматно пахнувшие свертки и с соблюдением строжайшей тайны делился их содержимым с друзьями.