Несговорчивая невеста
Шрифт:
Утром, сидя с Леоном за завтраком, Би грустила. Леон, казалось, совершенно не замечал ее присутствия, уткнувшись в утреннюю газету. Да он попросту забыл, о чем хотел спросить ее прошлым вечером, мрачно подумала Би. Спустя несколько часов Леон уедет, а она вернется к учебе. Когда же сдаст выпускные экзамены – поступит в университет.
– Не будь такой печальной. Может, это никогда и не случится, – прервал ее угрюмые мысли низкий голос Леона.
Скользнув по нему взглядом, Би едва не выпалила: «Это уже случилось. Ты уезжаешь». Однако, даже будучи такой юной, она понимала, что истинные
– Через полтора месяца начинаются экзамены, и я с головой уйду в учебу. А ты в это время, разъезжая по всему миру, будешь знакомиться с красотками.
Врожденный здравый смысл подсказывал Би, что последние несколько дней Леон просто заигрывал с ней. Невозможно, чтобы такой мужчина, как он, мог серьезно заинтересоваться ею. Он был таким милым с нею потому, что их родителей связывала дружба. И потому, что формально они теперь являются деловыми партнерами – пусть даже Леон и назначен ее опекуном вместе с мистером Николсоном, адвокатом ее покойного отца. Это опекунство продлится до ее совершеннолетия.
– Завидуешь, Фиби? – поддразнил ее Леон, вставая и кладя газету на стол. – Ни к чему это.
Он был высокий, больше шести футов роста, и невероятно красивый. Тогда ему было почти тридцать два года. Слишком взрослый для нее... Он обошел вокруг стола и протянул к ней руку.
– Пойдем, милая Фиби, прогуляемся перед моим отъездом. И надеюсь, нам хоть ненадолго удастся скрыться от твоего ангела-хранителя, тетушки Лил.
Би вложила свою руку в его и поднялась. Пять минут спустя, не выпуская ее руки, Леон открыл садовую калитку и повел Би по тропинке.
Они говорили об экзаменах, занятиях в университете и о ее будущем. И, лишь порядочно отойдя от дома, Леон внезапно остановился у большой, раскидистой ивы.
– Вот и ужасное дерево, возле которого тебя взяли в плен, – сказал он, глядя на нее с усмешкой.
Би рассмеялась.
– Да, я не забуду, как меня оставили без ужина и заперли в моей комнате. Кстати, из-за тебя.
Леон сощурил глаза и скользнул взглядом по ее девичьей фигуре. На Би были голубые обтягивающие джинсы и тонкий голубой свитер. Мягкая ткань облегала высокую, упругую грудь. Леон отпустил ее руку и, обняв за талию, прижал Би к себе.
– Если бы я мог, я бы запер тебя в своей комнате.
Би, изумленно взглянув на Леона, переспросила:
– Что ты сказал?
– Ради всего святого! Не смотри на меня так, иначе я начинаю себя чувствовать, словно... Неважно... – Леон заколебался, а потом потянул ее к дереву. Прислонившись к стволу и расставив ноги, он заключил Би в стальное кольцо сильных рук.
Прикосновение рук Леона и его едва уловимый мужской запах заставили сердце Би бешено заколотиться в груди. Би хотелось придвинуться к нему еще ближе, чтобы прикоснуться к его сильному телу... почувствовать его крепкие губы на своих губах. Она не предполагала, что с ней может происходить такое. Ни один мужчина до этого не заставлял ее испытывать подобные чувства. Только Леон мог пробудить в ней такую всепоглощающую страсть.
– Ты потом видела хотя бы одного из тех двух маленьких извергов?
– Что? – Би даже вздрогнула от внезапного вопроса,
Леон весело взглянул на нее.
– Надеюсь, что не здесь. Ты, конечно, не настолько глупа, чтобы еще раз попасться в плен?
– Конечно, не здесь. Джек, старший из двоих мальчишек, но не тот, который чуть не снял с меня скальп, – уточнила Би, – теперь мой хороший приятель. Он второй год учится в Оксфорде, кстати, неплохо учится и уже вошел в университетскую сборную по регби. А когда он приезжал на рождественские каникулы, мы раза два вместе ходили на вечеринки – у нас ведь общие друзья. На прошлой неделе я получила от него открытку. Он проводит пасхальные каникулы в Швейцарии. Джек к тому же серьезно увлекается лыжами. В общем, он разносторонний спортсмен.
Одна рука Леона скользнула на ее талию, и он крепко прижал Би к себе. Другой рукой он взял ее за подбородок и повернул ее лицо к своему.
– Говоришь, он сейчас катается на лыжах? – Губы Леона скривились. – Надеюсь, он сломает ногу.
– Леон! Как тебе не стыдно!
Он ответил ей смехом.
– Если кто-нибудь свяжет тебя вновь, то это буду только я! – Внезапно он развернул Би так, что она оказалась прижатой спиной к дереву.
– Ни за что! И потом, у тебя все равно нет веревки, – выпалила она.
– Кому нужна веревка? – пробормотал Леон, прижал ее к дереву всем своим телом и, наклонив голову, легко коснулся губами ее рта. – Можно я привяжу тебя к себе, Фиби? – хрипло спросил он, покусывая ее губы, а его рука так крепко обхватила ее затылок, что Би не могла повернуть голову. Леон стал целовать ее лоб, глаза, щеки и вновь возвращался к мягким приоткрытым губам.
Би оказалась совершенно беспомощной перед его нежной настойчивостью, а губы Леона между тем спустились к ее шее, и его рука легла на ее грудь, причем пальцы безошибочно нашли через тонкую ткань свитера затвердевший сосок и стали сжимать его с томительной неспешностью.
– Так, возвращаясь к метафорам, ты будешь привязана ко мне? Ты станешь моей женой?
Конечно, Би согласилась. Она согласилась бы на любое его предложение. Их помолвка должна была оставаться тайной до того, как Би окончит школу. В день восемнадцатилетия Би, в августе, Леон собирался повезти ее на свою фамильную виллу на Кипре и там объявить всем о помолвке. Затем, несколькими неделями позже, должна была состояться свадьба. А потом Би, если захочет, может поступать в университет...
Би успешно закончила последний школьный семестр. Она все еще горевала по умершему в начале года отцу. Но ее любовь к Леону и сознание того, что она тоже любима, делали печаль не такой безутешной.
Леон звонил каждый вечер, в какой бы точке мира он ни оказывался. Благодаря его поддержке и ободрению Би расцвела, превратившись в уверенную в себе молодую женщину.
Она успешно сдала экзамены в университет. В тот день, когда Би узнала, что зачислена, она провела два часа, обзванивая всех своих друзей и сообщая им радостную новость. И наконец, полным счастьем стало появление Леона. Би все еще говорила по телефону, когда низкий голос проворковал ей прямо в ухо:
– Скучала по мне, Фиби?