НеТемный 4
Шрифт:
«Наш Прохор, я уверен, не может сказать о его благородии Виоле Сладкопесенном ничего плохого…»
Зиновий, конечно же, порывался сам познакомить меня с обитателями и всё мне показать: и конюшню, и оранжерею, и баню, и кузницу, и часовню… Но его назойливость оказалась страшнее, и я решил скрыться от него, когда тот отвлёкся.
Я мог гулять по имению, но мне не всё было позволено — например, у меня не было доступа в правое крыло главного особняка. Когда мне об этом сказали стражники, дежурящие у двойных дверей, я не особо удивился, но сразу почувствовал дикий интерес.
Значит,
Мне стоило усилий успокоить зуд в мозгах, требующий утолить жажду знаний, и я больше не делал попыток проникнуть в то крыло. Потом, всё потом…
Выйдя из особняка и украдкой оглядываясь, нет ли рядом назойливого управляющего, я вдруг почувствовал на себе взгляд. Такой особый, прожигающий будто бы до чакр.
Удивлённый, я уставился на часовню Южных Богов, чей шпиль возвышался над деревьями. Она будто бы приглашала меня к себе, мне даже послышался неразборчивый шёпот на грани слышимости…
Вздохнув, я двинулся к часовне. Ну, раз боги приглашают на разговор, надо идти.
Глава 35
Поднимаясь по белым мраморным ступеням в скромную часовню, вдвое меньше виолова особняка, я вспоминал роскошные и огромные Храмы Света в своём прошлом мире. Везде эти светоносцы одинаковы, всё их к золоту тянет, к блеску, к яркости.
Над двойными дверями застыли на фресках южные боги — с двух сторон они тянулись к ветви в центре. Я даже постоял, про себя пытаясь понять всю абсурдность, каким образом жрецы Южных Богов сами рисуют Вечное Древо на своих стенах, но в то же время игнорируют веру Лиственников.
Яриус был белобородым, в золотых доспехах, и с огромным молотом, сверкающим разрядами молний… С другой стороны к ветви простёрла руку, кажется, Сияна — вся в белом, с золотыми волосами. За их спинами тянулась целая плеяда богов…
Я узнал только Стрибора и Мавшу, остальные были изображены гораздо мельче. Их тут было около двух десятков, и что-то мне подсказывало, что все они существуют.
— Да сколько же вас? — только и вырвалось у меня.
Наверняка их сила и значимость были примерно равны их размерам на фресках, так что лишь основных богов — Яриуса, Сияну, Мавшу и Стрибора — художник выполнил в деталях. Не удивлюсь, если самые мелкие окажутся духами лесов или болот, которые существовали даже в моём прошлом мире и были лакомой добычей для любого сильного мага.
А вот северных богов на фреске не было. Если не считать чёрное пятнышко под ветвью дерева, в котором угадывались пальцы — будто кто-то зловеще тёмный тянется к Вечному Древу, а светлые боги, наоборот, спешат спасти его. Ну, кто бы сомневался…
Усмехнувшись, я толкнул двойную дверь. Вместе со мной в прохладу часовни устремился разогретый солнцем уличный воздух, с едва слышным шумом затрепетали колокольчики и бубенцы под потолком.
И вдруг всё стихло… Внутренний зал встретил меня абсолютной тишиной.
Как-то сразу я понял, что так не должно быть. Сверху висели огромные люстры, увешанные рядами
Но они не двигались, и это значило только одно…
Я шагнул вперёд, двигаясь к замысловатому алтарю в центре. Конструкция чем-то напоминала арку из золотых корней, вросших в монолитную каменную плиту. Вокруг изогнутых корневищ висели застывшие струйки дыма от курящихся на плите лампадок.
Алтарь находился в центре круглого зала, освещаемый высокими витражными окнами, и величественно сверкал. Он был испещрён незнакомыми мне рунами — именно они мерцали, словно звёздочки, даже при солнечном свете.
Я только поморщился… Свет, свет, всюду смердящий свет! Можно подумать, тот, кто строил эту часовню, прямо боялся, что его вдруг заподозрят в недостаточной любви к свету.
Люстры под потолком были увешаны блестящими, как золото, длинными подвесками, похожими то ли на перья, то ли на гребенчатые лезвия. Наверное, стоит только замыслить что-то плохое, и вся эта масса разом упадёт вниз, пригвождая наглеца.
В часовне было пусто. На плите стояло всего несколько лампадок с огоньками разных цветов, но даже лепестки пламени не двигались, и моя догадка лишний раз подтвердилась.
А ещё возникло чувство… Для Всеволода или Малуша оно было бы непривычным, но Хморок во мне почувствовал присутствие самого брата.
— Яриус, — спокойно сказал я и покрутил головой, чуть щурясь от солнечных зайчиков.
Меня окружала Сила с большой буквы. Пространство вокруг словно дрожало от неё, и мощь Яриуса чувствовалась в каждой частичке воздуха, пронизанном лучами солнца.
Словно что-то незримое, но огромное, как сам мир, опустилось на часовню, отбрасывая светлую тень. Будто войско из десяти тысяч магистров, таких как Феокрит, подошло к стенам снаружи.
Ох, и силён, ничего не скажешь. И он очень хочет мне это показать.
Я стоял и ждал, при этом с нездоровым интересом прислушивался к своим ощущениям. Точнее, старательно запоминал ту дрожь в чакрах, вызванную воспоминаниями Хморока при приближении брата. Чувствую, мне это пригодится.
Яриуса я не боялся, потому как знал о законах мироздания. И о них, как ни странно, большей частью мне поведала в своё время сама Бездна…
Всё-таки, Тёмный Жрец, вступая на путь служения Тьме, обещает погубить весь мир и свергнуть самого Отца-Небо. И чтобы у Жреца не было ни страха, ни капли сомнения, Бездна объясняла, каковы границы власти богов в смертном мире.
И эти границы незыблемы… Ну, почти.
Как и в любом своде правил, здесь существовали лазейки. Так что на всякий случай я, покосившись наверх, отступил чуть в сторону… Мало ли, вдруг одна из люстр свалится вниз?
Яриус всё не спешил являться передо мной. И, сдаётся мне, в воздухе чуялся и страх… Просто этот страх был почти неощутим за той силой, которую излучал южный бог дня и жизни.
Чего же он так боится-то? О, да, я чувствую… Неизвестность. Всеведущий Яриус, который привык знать всё и даже видеть будущее, больше всего страшится неизвестности.