Неучтенный фактор
Шрифт:
Обманом, внеся ошибку в координаты, переселили смотрителя в другую точку, ввели в заблуждение систему слежения, чтобы она считала взлеты и посадки на старую базу деятельностью обслуживающих ее служб. Завезли вооружения, амуницию и припасы. Потом все рухнуло. Их выследили и обезвредили, а склады остались. Вообще-то там много разного добра, но Рик запасся несколькими компьютерами, полудюжиной роботов и еще набрал кучу всякой всячины, в которой Ветка когда-нибудь с удовольствием покопается. Когда будет немного свободней.
Площадка в горах, на которую
Чтобы спустить Рика к подножию обрыва, выгнали из ангара глайдера четырехместный скаут. Потом Ветка подняла его обратно и завела на место. Взялась за бинокль, присмотреть за благоверным. Сверху было неплохо видно, как он выбрался на дорогу и уверенно направился в сторону поселения. Когда взошло солнце, проследила за наемной коляской, неспешно катящей к воротам имения. Все шло по плану. До вечера было тревожно. А дни нынче длинные. Самые длинные дни в году. Дети, лишенные привычного простора, заключенные в ограниченном пространстве летательного аппарата, устроили истинный тарарам, не давая заняться чем бы то ни было, кроме общения с ними.
Наконец угомонились, заснули. Солнце село. Короткие южные сумерки сменились темнотой пасмурной ночи. Сигнал вызова.
– Веточка! Все нормально. Взлетай и сажай аппарат во дворе имения. Я зажгу четыре фонаря. Действуй аккуратно, опускайся точно сверху вниз. Тут не слишком просторно.
Взлетела. Рик ее хорошо подготовил. Семь километров на этой штуковине – всего пара минут лета. А вот и огоньки. На мониторе четко обозначился рельеф, автоматика пытается вмешаться в управление, определив и оконтурив посадочную площадку. Ну и пожалуйста.
Махина глайдера зависла на несколько секунд и, плавно скользнув между высокими стенами, утвердилась на вымощенном камнем старом крепостном дворе. Рик встретил ее прямо у трапа. Забрали спящих малышей и, светя себе тусклыми фонарями, пошли длинными переходами пустого замка.
В спальне горели свечи, на столике ждал ужин, а детские кроватки с шелковыми пологами были застелены белоснежными простынями. И горшки под ними. Об этом предмете малышовой экипировки Рик не забывает никогда.
– Доброе утро, баронесса. Их сиятельство, ваш муж, просили передать, что завтрак накрыт на террасе.
– Доброе утро, добрая женщина! Кто вы? – Ветка уже умывается в благородной фаянсовой чаше, установленной на треножнике.
– Маргарита, служу в этом доме. Могу быть горничной, кухаркой, камеристкой или мести двор, как пожелает Ваше Сиятельство.
– Пожалуйста, не величай меня сиятельством. Называй по имени, Эльза. А для удобства обращения можешь говорить «госпожа» или «сударыня». Или иначе – так, как принято в этих местах. – Ветка уже одета в легкое утреннее платье и приглаживает волосы.
– К замужним женщинам принято обращаться «донна».
– Прекрасно. Для тебя я донна Эльза.
На террасе солнечно и уютно. Во главе длинного стола восседает Рик. На нем крахмальная рубашка с небольшим жабо. На противоположном конце – Тед и Амелька. Сидят на высоких стульчиках. Как дети одеты – не видно из-за передников из плотной ткани. Рядом с Амелькой – молодая женщина в платье прислуги. Возле Теда немолодой слуга. Еще несколько слуг замерли у стены. Повинуясь жесту супруга, заняла место справа от него. Все кого-то ждут.
Из сада поднялись девушка лет пятнадцати и женщина неопределенного возраста. Одеты господами. Слуги усадили их по левую руку от Рика, напротив Ветки.
– Моя сестра Ванесса Бакстер и ее гувернантка донна Жаклин Дамиану. – Девушка и женщина кивнули.
– Моя супруга Эльза Бакстер. – Теперь уже Веткин черед учтиво склонить голову.
В лице девушки отчетливо просматриваются знакомые черты Майки и Апрельки – сестричек Рика. Это сразу настраивает Ветку на дружелюбный лад. Но, кажется, она поторопилась. Началась подача блюд, и стало ясно, что ей устроен настоящий экзамен.
Раковины карминового моллюска не так-то легко вскрыть. При этом желательно никого не обрызгать и не проломить столешницу. А специальные щипчики принести, конечно, «забыли». Ветка артистично вводит острие столового ножа в щель между створками, рассекает связки и красиво откидывает крышечку раковины.
Теперь лимон. Он не порезан, а столовые ножи не особо остры. Ничего. Просто надо немного терпения. Располовинила. Выдавила в раковину. Вкусненько. Ракушки свежайшие. Кстати, Рик, кося в ее сторону глазом, тоже справился.
Следующее испытание – яйцо. Это уже классика. По нему ведь не скажешь, вкрутую оно или всмятку. Крутанула на столе. Всмятку. Дальше – по прописям. Укрепила в рюмке, срезала макушку, посолила, размешала ножиком, вычерпала ложечкой.
Теперь котлета. Полагается отрезать кусочки вилкой. Но уж очень круглобока эта румяная аппетитная штукенция. Воображение подсказывает, что внутри – нечто жидкое. Возможно, растопленное масло. Засада! Ветка рукой берет из стопочки тонкий блинчик, оборачивает один конец котлетки и, держа за него, спокойно откусывает кусочки от другого. В середке не просто масло – какой-то вкусный кисло-сладкий соус. Очень насыщенного цвета.
На лице девушки читается разочарование. Ее соседка спокойна.
– Донья Ванесса, я прибыла поздно и не успела расспросить своего супруга. Могу ли я обратиться к вам с вопросами о вашей семье?
– Да. Пожалуйста, донна Эльза.
– Ваши родители живы?
– Отец погиб осенью в боях на перевале Трех Берез. А матушку я почти не помню. Она умерла при родах, когда я была еще совсем маленькой. Старшие братья отца скончались от болезней. Наше семейство – недальняя родня правящей фамилии. Поэтому каждый из них в свой черед был коронован, а затем похоронен. Старшая сестра батюшки попала в плен к интанцам еще до его рождения. Собственно, ваш супруг, мой двоюродный брат, и я – это все, что осталось от некогда большого и древнего рода Бакстеров. За последние двадцать лет многие дворянские роды Вальдинии понесли большие утраты.