Неудачница

Медведева Анастасия

Затем бежит и захлопывает дверь в коридор; как-то неожиданно в её руке оказывается стакан с водой, тут же протянутый мне; я глотаю жидкость машинально.

— Помнишь, я подписала с Глебом контракт? — говорю хриплым, глухим после рыданий голосом.

— Да, — кивает фея, продолжая с опаской следить за моим лицом.

— По условиям этого контракта я должна была три месяца работать на Глеба и днём и ночью; в компании — его личной помощницей, дома — его домработницей. За каждую ошибку — штраф. За каждое невыполнение пункта контракта — штраф. Я должна была жить

у него и служить ему. Потому, когда он предложил заключить новый контракт, я раздумывала недолго. Я согласилась стать его фиктивной девушкой, чтобы оградить его от лишнего внимания. За это он обнулил все мои штрафы. А теперь, после всего, что произошло…

— Только не говори, что ты влюбилась в него!!! — ахает Лина, — Пожалуйста, только не это! Мила! Я тебя уже предупреждала, он — совсем не принц! Он — гад, каких ещё поискать! И ты — не его поля ягода. Он использовал тебя ради своих целей и ему было плевать на то, что ты чувствуешь, ты же это понимаешь?!

— Нет.

— Что? — хмурится фея.

— Я не влюбилась в него, — говорю хрипло, но четко, вновь глядя в никуда, — Я влюбилась в Бесова Алексея, понятия не имея, что Глеб сделал с его семьёй… И минут пятнадцать назад мы все дружно встретились в холле внизу…

Глаза Лины становятся такими большими, что…

Кажется, до неё дошел размер катастрофы.

— Так тот «Бес» — это и был Бесов?.. — прикрывая рот ладошкой, спрашивает она, — Это тот самый гитарист, что тебе понравился?..

— Да.

— Девочка моя… — в её глазах появляется сочувствие, — А Глеб знает про вас двоих?…

— Нет. Пока — нет.

— Мила!.. — Лина прикусывает губу, глядя на меня так, словно действительно понимает, что сейчас творится у меня внутри, — Я знала, что между тобой и Глебом заключен контракт, но понятия не имела, что там всё так запущено… как же так… почему ты мне ничего не сказала?!

— За это полагается штраф. Я не имею права никому рассказывать об этом… — глухо отзываюсь.

— Но ты рассказала мне…

— Мне надо было поделиться с кем-нибудь, — прошептала, чувствуя, что глаза снова наливаются слезами.

Не дам! Не дам им пролиться!

Встаю с пола, отряхиваюсь, начинаю одеваться.

— Мил, ты куда? — обеспокоенно спрашивает Лина.

— Мне нужно заехать домой… — отвечаю, застёгивая шубку.

— Зачем?.. — осторожно уточняет та.

— Забрать… пару вещей…

— Я отвезу тебя, — решительно говорит фея и стремительно направляется к выходу из приёмной, — и не смей спорить! И только попробуй уехать сейчас без меня!!! — уже с угрозой говорит, оборачиваясь ко мне.

— Хорошо, я дождусь, — покорно соглашаюсь.

Мне без разницы, кто довезёт меня до Туда.

Через пару минут мы уже выезжали с подземной стоянки. Дорога до дома Бондарёва заняла от силы минут десять. Вещи я собрала ещё быстрее. Кажется, Лина поняла цель моей поездки даже раньше, чем я сама… Я думала, что возьму только контракт, но, войдя внутрь квартиры, поняла, что не могу больше находиться здесь. И возвращаться сюда больше не хочу.

Одежду мы собрали

вместе; несколько книг, старенький ноутбук и любимое тёплое одеяло, привезённое из отцовского дома ещё во время учёбы, я закинула в один большой пакет; подошла к тумбе, открыла её.

Я ехала за ним. Точнее — за ними. Два экземпляра: старый и новый. Контракты с Глебом. Гаранты моей преданности.

Беру листы, сворачиваю и убираю в сумку.

Когда закрываю дверь с другой стороны, не испытываю ничего. Ни-че-го! Только пустота. Этот дом не был моим, и никогда не станет.

— Куда дальше? — спрашивает Лина, закинув пакеты и чемодан с вещами в багажник.

— Сначала — на работу. Мне нужно закончить одно дело. А потом…

— Будешь жить у меня, — тоном, не терпящим возражений, говорит фея.

— Лина…

— Вообще ничего не хочу слышать. Ты стала мне, как младшая сестрёнка — а я даже не заметила, что у тебя в жизни происходит, — словно злясь на саму себя, цедит фея.

— Ты не обязана, — качаю головой.

— Мила, не беси! — неожиданно рявкает Лина, — И позволь, наконец, помочь тебе! А то нашлась тут… благодетельница! И там подоспела, и тут! И одному жизнь на девяносто процентов облегчила — хорошо, хоть попу не подтирала! И второго из депрессии вытащила! Дома чужие носки с трусами стирала, еду каждый день готовила, полы драила, и ещё и не получала за это ничего! Штрафы, [цензура]! Придумал же, сволочь такая!

Смотрю на неё с лёгким удивлением. Кажется, сама-то я уже давно не считала свои обязанности по дому Бондарёва чем-то обременительным… Было забавно наблюдать, какую реакцию вызывает данный факт у нормальных людей…

А про Бесова я рассказала Лине, когда мы вещи собирали… так вот, наблюдать за лицом феи, когда она слушала о подробностях нашей встречи в клубе, было ещё забавнее.

— Не знаю, что ты задумала, но даю тебе пятнадцать минут, даже двигатель не буду выключать. Так что постарайся уложиться, ладно? — строго говорит она, когда машина останавливается у здания.

Я киваю и выбираюсь из салона. Меня немного потряхивает, но для сегодняшнего дня это уже нормальное состояние. По крайней мере, меня — больше не пугает. Так что не обращаю внимания и быстро пересекаю подземную парковку. На лифте поднимаюсь прямиком на этаж генерального, подхожу к дверям, негромко стучусь, вхожу к Самуилу Викторовичу.

— А, это вы, Мила, — произносит тот, стоя у окна.

Я знала, что совет директоров уже закончился — не знала только, чем именно закончился…

— Самуил Викторович, я хотела попросить у вас прощения, — произношу негромко, но уверенно, — я не знала, что задумал Глеб. А если б знала — никогда не стала бы участвовать в этом.

Это было правдой. После того, как Глеб поделился со мной всеми подробностями плана мести, сомнений не осталось.

Я могла вытерпеть многое рядом с собой. Но подлости стерпеть не могла. Не знаю, рассказал ли Глеб отцу о том, что он сделал с семьёй Хейфец… я этого делать не буду… Но это не значит, что я закрою на это глаза.