Неукротимый голод
Шрифт:
— Они вообще вооружены?
— Нет, — сказал Аркантус.
Испустив еще более тяжелый вздох, Тарген протопал к двери подсобного помещения в левой части комнаты.
— Прекрасно. Но только потому, что ранее у нас была настоящая драка.
— Может, они и не сопротивлялись, — сказала Шей, — но именно они тыкали и подталкивали меня и Лию. Те, с кем Мурген хотел поэкспериментировать на нас.
Выражение лица Таргена слегка омрачилось, передавая странно холодную ярость, что было редкостью с его стороны.
— О, я надеюсь,
— Аркантус, я хочу, чтобы ты проводил меня к Мургену, — сказал Драккал, когда Тарген вошел в кладовую.
Арк усмехнулся.
— А я-то думал, ты собираешься дать мне сложное задание.
— Хочешь сложное задание? Постарайся продержаться пять минут и не выглядеть высокомерным придурком.
— Честное задание, ажера. Ты просишь о невозможном.
Ухмыляясь, Драккал повернулся к Шей и протянул руку через смотровой стол. Его ухмылка исчезла, когда он положил ладонь на ее щеку и нежно провел подушечкой большого пальца под запечатанным порезом.
— Я закончу все. Сейчас вернусь.
Ее голубые глаза вспыхнули, когда она прижалась лицом к его ладони.
— Сделай ему больно.
Слова Шей не прошли незамеченными для Драккала. Это не было требованием жестокости — это было требованием мести, завершенности, справедливости. Требование уравновесить чаши весов, которые слишком долго были сильно разбалансированы.
Но суть дела была проста — Мурген Фолтхэм причинил его паре и детенышу страдания, растерянность и боль. Степень этих страданий имела значение только в зависимости от того, сколько боли Драккал теперь причинит Мургену. Больше не было никаких сделок, на которые можно было бы согласиться, никаких вторых шансов. Прощения не существовало.
Драккал закрыл глаза ровно настолько, чтобы сделать глубокий вдох, наполняя легкие воздухом, пропитанным ароматом его семьи, который превосходил все остальные запахи в этой комнате, основываясь только на том, что был ему знаком. Он не хотел оставлять это позади — не хотел оставлять их позади, — но он должен был закончить это.
Открыв глаза, он торжественно кивнул Шей, опустил руку и снова взял в руки автоматический бластер. Он повернулся и направился к задней двери.
— Аркантус, покажи мне дорогу к этому гребаному же’гаашу.
— Ты хочешь, чтобы я перекрыл коридоры и заманил его в ловушку где-нибудь поближе? — спросил Арк.
— Нет, — без колебаний ответил Драккал. — Пусть он убирается подальше от Шей и Лии. Пусть он доберется до своей безопасной комнаты. Я хочу, чтобы он поверил, что он в безопасности, хочу, чтобы он поверил, что он неприкасаем, чтобы я мог показать ему, что все его ебаные деньги ничего не значат. Я хочу увидеть это осознание на его лице в тот момент, когда он поймет, что все кончено.
— Напомни мне не злить тебя в будущем.
По указанию Аркантуса Драккал нырнул в сеть длинных, тускло
Это ненадолго вернуло его мысли к дням на Кальдориусе. Сколько таких проходов он прошел в недрах тех арен? Сколько раз его заставляли спать в комнатах с таким же грубым механическим внутренним устройством, выставленным на всеобщее обозрение, все это время зная, что владельцы и ненасытная публика наслаждаются комфортом и относительной роскошью в каждый момент своей жизни? Мурген Фолтхэм и его коллеги, его гости, были слишком добры, чтобы выносить вид этих мест при обычных обстоятельствах. Это была территория рабов и прислуги, подчиненных. Территория менее удачливых.
Драккала не волновало, что это мелочность, но мысль о Мургене, снующем по этим коридорам, как перепуганный канализационный бродяга, приносила ему огромное удовлетворение. Фолтхэм заслуживал того, чтобы провести свои последние минуты униженным, заслуживал страха, который, как надеялся Драккал, он испытывал прямо сейчас.
Повернувшись туда, куда указал Аркантус, Драккал вошел в другой коридор и ускорил шаг. Его дыхание стало частым и тяжелым, мышцы горели, и все усиливающийся жар исходил из груди, наполняя конечности. Несмотря на усталость и болезненные ощущения, он чувствовал себя живым, его чувства обострились и были в состоянии повышенной готовности. Он мог уловить запах Мургена в воздухе, усиливающийся с каждым шагом вперед. Это была реализация его инстинктов, выполнение нынешнего предназначения — как охотника, партнера, защитника.
— Следующий поворот направо, — сказал Аркантус. — Они в тридцати метрах впереди, вот-вот доберутся до входа в безопасную комнату.
Голоса доносились до Драккала из-за угла, едва громче шепота, и их было трудно разобрать, но он узнал один из них. Самый низкий, самый безумный из голосов принадлежал Мургену. По коридору разнесся громкий грохот, как будто открылась тяжелая дверь.
Драккал замедлился, поднял автоматический бластер и завернул за угол, нажав на спусковой крючок еще до того, как успел визуально определить цели. По коридору пронесся поток плазмы. Звук выстреливающего автобластера был единственным предупреждением, полученным охранниками Фолтхэма.
Оба телохранителя развернулись лицом к Драккалу. Ближайший из них упал почти сразу, пораженный по меньшей мере пятью выстрелами за полсекунды. Драккал быстрым шагом приближался к ним, держа спусковой крючок нажатым.
Широко раскрыв глаза, Мурген прижался к открывающейся двери. Оставшийся охранник поднял бластер. Прежде чем он успел открыть ответный огонь, три плазменных разряда попали ему в руку, грудь и глаз.
Мурген пригнулся и вывалился в дверной проем, исчезнув из поля зрения Драккала. Дверь с грохотом опустилась.