Неукротимый: возрождение
Шрифт:
Да.
Я тоже так думала.
Ас, ты гребаный мудак.
Положив запятнанный подарок на стойку, я села на табурет и бросила на нее взгляд, полный искреннего разочарования.
— Ты так думаешь, и все же… — мой тон был мрачным. — … он приходил домой к тебе каждую ночь, даже когда я умоляла его остаться. — Мои плечи дернулись. — Это было жестоко. Он не должен был позволять мне так полюбить его. — Мое горло сжалось от эмоций. — И я полюбила. Я так сильно любила его.
— Похоже, до смерти, — тихо ответила она.
Я бы никогда не призналась в этом, но я могла понять, почему Ас любил
… Не-а.
Когда мой стоический взгляд встретился с ее, она закатила глаза.
— Знаю-знаю; тебя там не было. Ты не имеешь никакого отношения к его смерти. Линг невиновна, настаивал твой брат. Как мы смеем спрашивать, какого черта наш драгоценный Ас оказался выброшенным в гавань? Потому что, видит Аллах, это не могла быть Королева Драконов. Она не такая сумасшедшая. — Ее игра в сарказм была сильной. — Я знаю, что сказал Ван. И мы обе знаем, что он всего лишь выполняет свой долг. Не могу сказать, что я бы сделала то же самое, но я могу уважать семейные ценности. — Она опустила подбородок, избегая моего взгляда. — И мы обе знаем, что это была ты.
Это было странно. Она ничего не значила для меня, но казалось, что мы были родственными душами, заключенными в тюрьму нашей собственной тьмы, нашей собственной формы ада.
Нам обеим было больно.
— Я не хотела. — Слова, которые вырвались у меня, преследовали меня. — Это был несчастный случай.
Она обдумала это.
— Несчастный случай или нет, — произнесла Ася, — он умер, и мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделала. — Когда я прищурилась, глядя на нее, она не дрогнула. Ее тон был суровым. — Назови это компенсацией.
Я ни хрена ей не была должна. Но поймала себя на том, что спрашиваю:
— Чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты убила меня.
Мой взгляд был жестким, и я удерживала ее взгляд долгую минуту, прежде чем из меня вырвался смешок. Но выражение ее лица оставалось неизменным. Я покачала головой и пробормотала:
— Нет.
Щека Аси Садык задрожала, когда она подалась вперед и проговорила сквозь стиснутые зубы:
— Не думаю, что ты поняла меня, Линг Нгуен. — Ее тон не оставлял места для переговоров. — Ты убила моего мужа. Оставила меня одну в этом мире, без мужчины, которого я люблю. И ты убьешь меня, бессердечная сука. — Она тяжело дышала через нос, и ее голос дрожал. — Это самое меньшее, что ты можешь сделать.
— Я пришла сюда не за этим, — сказала я ей, хотя так и было, но теперь, когда я поговорила с ней, все изменилось. Можете называть меня жестокой, но осознание того, что я не одинока в своем горе, скрепляло разбитые части меня вместе.
Если я шла по дороге страданий в тишине, то предпочла бы не делать это в одиночку.
Она пойдет со мной.
Лицо Аси скривилось, и она выплюнула:
— Я умираю. — Ее лицо сморщилось. — Ты понимаешь это? — ее отчаяние было очевидным. — Я обуза для своей семьи, Линг. Каждый божий день они приходят и уходят, и оставляют меня без моего гребаного достоинства. — Ее глаза засияли, когда она выпалила: — Я не сделаю этого с ними. Я не могу. Больше нет. — Выпрямившись, она шмыгнула носом, затем выпрямилась, повысив голос. — Итак, ты убьешь меня. И ты сделаешь это сейчас. — Она сделала глубокий
Черт побери.
Прямо вздох всех вздохов.
Я действительно сочувствовала этой сучке. Но я стану ее убивать.
Я прошла немного и посмотрела сверху вниз на ее жалкое «я» в ее жалком инвалидном кресле с ее жалкой болезнью и твердо сказала:
— Я не убью тебя, Ася Садык.
Ее лицо снова вытянулось, но прежде чем она успела возразить, я положила ее пистолет ей на колени, нежно взяла ее руку и накрыла своей, положив поверх красавца из розового золота.
Почему я стала такой эмоциональной, я не знала. Эта женщина ничего не значила для меня. Мы не были друзьями. Мы не были семьей. Она была никем. И все же я чувствовала ее боль на личном уровне.
Наша агония была нашей связью. Прочная связь между нами. Будь я на ее месте, я бы тоже хотела умереть.
Черт.
Я хотела умереть, несмотря ни на что.
Я проглотила комок в горле и прошептала:
— Передай от меня привет Асу.
Ни секунды не колеблясь, я повернулась и вышла через заднюю дверь, закрыв ее за собой руками в перчатках. Не знаю, как далеко я успела уйти, когда раздался выстрел, но одиночество, которое я почувствовала, тяжелым грузом легло на мои плечи.
Снова одинока в своем страдании.
Лекси
Было около одиннадцати, когда раздался стук в дверь. Молли выбежала из своей комнаты с пистолетом в каждой руке и твердым выражением лица. Когда она повернулась ко мне, то строго сказала:
— Иди в свою комнату.
Так странно выполнять приказы няни, особенно той, которая была вдвое моложе меня. Но я сделала, как она просила.
Раздался еще один стук, а затем:
— Лекси.
В ту же секунду, как я услышала его, я вылетела из своей комнаты, и Молли выглядела взбешенной, когда распахнула дверь и рявкнула:
— Ты не знаешь, как звонить?
Юлий стоял на крыльце, его челюсть была сжата, а глаза были прикованы ко мне.
— Хватай свое барахло.
Тон Молли стал взволнованным.
— Что происходит?
Юлий повернулся к ней.
— Ася Садык покончила с собой.
— Ла-а-адно, — протянула Молли. То, как она это произнесла, подсказало мне, что она его не поняла.
Я тоже не поняла.
— Звонил Лука, — пояснил он. — Сказал, что на записи с камер наблюдения видно, что Линг находится в помещении. Через десять секунд после того, как сучка уходит, Ася убивает себя. — Обращаясь непосредственно к Молли, он произнес: — Через несколько секунд после звонка Луки Амохо сказал мне, что потерял ее из виду. Мы не знаем, где она. — Его глаза нашли мои. — Я не говорю, что это так, но не могу гарантировать, что она не направляется сюда, Лекс, поэтому мне нужно, чтобы ты поехала со мной.
Моя рука взметнулась к горлу, когда я слабо произнесла:
— Куда?
— Куда-нибудь, где тебя никто не тронет, — вот и все, что он сказал. — Ана взвинчена. Я не могу присматривать за вами обеими.
И поскольку я была напугана до полусмерти, я позволила Юлию поднять моего спящего сына с кровати и повести меня, как послушное домашнее животное, которым я и была в данный момент.
Когда мы подъехали к особняку на северном побережье Сиднея, точнее, к Уорривуду, я разинула рот. Это был не Дарлинг Пойнт, но он все равно был чертовски огромен.