Неупокоенные кости
Шрифт:
Даниэлла кивнула.
– Вы думаете, это совпадение? – спросил Дункан.
– Что вы имеете в виду? Что она знала моего брата и входила в «шестерку из Шорвью»? Нет, не думаю, что это совпадение. За последние десятилетия Северный берег очень сильно изменился, разросся, но тогда, пятьдесят лет назад, он был, по сути, просто небольшим городком, общиной, где все друг друга знали. Ну или почти все… Даже сейчас жители того давнего Северного берега – те, кто здесь еще остался, – так или иначе связаны друг с другом. Порой через знакомых или знакомых знакомых, но связаны. Кроме того, мы – одна из немногих местных кейтеринговых компаний,
– Какими именно принципам? – уточнила Джейн.
– Экзотическая кухня и поддержка предприятий, созданных беженцами или нанимающая таковых, и в первую очередь – выходцев с Африканского континента, – пояснила Даниэлла. – Благотворительность, которой занимается Джилл, направлена исключительно на то, чтобы помогать таким людям начать новую жизнь в чужой стране.
– Но она все же солгала полиции, когда рассказывала о вашем брате? – тихо спросила Джейн.
Даниэлла сглотнула, но выдержала ее взгляд.
«Шестерка из Шорвью»
Мэри
Мэри встретилась со своей дочерью Хедер за поздним завтраком в крошечном хипстерском кафе в Китсилано неподалеку от дома, где та жила. Обе сидели у окна за столиком из толстых деревянных брусков. Из окна был виден пролив. Визгливо кричали чайки, ветер гнал на берег волны с белыми барашками, темнели на рейде силуэты иностранных танкеров. Вершины гор Норт-Шор на другой стороне пролива сверкали еще не сошедшим снегом.
Хедер владело радостное оживление.
– …Председатель школьного совета сказал, что я практически бесспорный кандидат. Даже не верится, что мне так повезло и с работой, и с усыновлением!..
Глаза ее сияли, и Мэри невольно подумала о том, как красива ее дочь, ее единственное дитя. В эти минуты она чувствовала, что готова буквально на все, лишь бы защитить ее от любых бед и неприятностей. Лишь бы Хедер всегда была такой же радостной и счастливой, как сейчас.
– Знаешь, мам, я как будто много лет ждала, а потом – раз! И все мои мечты вдруг сбылись! Я даже передать не могу, как я счастлива! Я настолько счастлива, что порой мне кажется – все это просто сон. Наконец-то я получила прекрасное место, да и с ребенком все как будто тоже устраивается… Мне даже немного страшно, вдруг в последний момент что-то окажется не так!
Мэри кивнула и, прихлебывая капучино, повернулась к окну и стала смотреть на океан. Ей тоже было страшно – страшно, что все может пойти наперекосяк. Жизнь Хедер складывалась нелегко, и Мэри винила в этом себя. Когда ее дочери было всего четыре, Мэри стукнуло сорок, и она столкнулась с серьезным жизненным кризисом. Сорок лет – значимый рубеж, после которого человек начинает не столько заглядывать вперед, сколько оборачиваться назад. Не избежала этого и она. И вот тогда-то Мэри впервые пришло в голову, что вся ее предшествующая жизнь была построена на иллюзиях. И на лжи. Очень долго она лгала себе – лгала о себе самой, а теперь, похоже, настал момент, когда она должна либо сгореть дотла, словно ворвавшаяся в земную атмосферу комета, либо сказать себе всю правду. Других вариантов просто не осталось.
В итоге Мэри выбрала второй путь. Она наконец-то призналась мужу, что не любит его и никогда не любила. Исключительно ради Хедер они еще пять мучительных лет сохраняли видимость брака, пытаясь обеспечить дочери хоть какую-то стабильность – по крайней мере до тех
К счастью, развод прошел достаточно мирно, и со временем Хедер начала понимать, почему без него было не обойтись. Но, вне зависимости от причин, развод всегда сказывается на детях не лучшим образом. И, как все дети разведенных родителей, Хедер тоже страдала. Мэри, конечно, делала все возможное, чтобы возместить ей отсутствие отца, но получалось плохо.
Сейчас у нее появилась цель. Она чувствовала, что должна помочь дочери, которая вот-вот станет работающей матерью-одиночкой. И Мэри это было под силу, благо на своем веку она достаточно потрудилась и вполне могла позволить себе удалиться от дел. С управлением садовым центром вполне способен справиться ее превосходный, отлично подготовленный штат. На счету в банке скопилась сумма, которой с избытком хватит на двоих – точнее, на троих, если считать ребенка, которого усыновит Хедер. Сама Мэри всегда мечтала путешествовать, и теперь она могла осуществить свою мечту. Как и дочь, она верила, что достигла тихой гавани и наконец все будет хорошо.
И тут как гром среди ясного неба на нее обрушились новости о найденных под часовней останках, разбудив забытые страхи и неприятные воспоминания.
Теперь Мэри почти постоянно думала об Аннелизе и о «шестерке из Шорвью». Если останки действительно принадлежат ее подруге… То, что их нашли именно под часовней, потрясло Мэри, но еще более сильным шоком стала для нее новость о беременности Аннелизы.
– Ты сегодня все время о чем-то думаешь, ма, – сказала Хедер. – О чем?
– О чем я думаю?.. – Мэри поспешно глотнула остывшего кофе. – Да о наших с тобой делах. Ты уже выбрала няню для малыша?
– Я просмотрела всех кандидаток и отсеяла тех, кто мне не подходит. Осталось трое. Теперь нужно только перепроверить их рекомендации и принять решение.
Телефон Мэри, который она положила на стол рядом с тарелкой яиц Бенедикт [26] , глухо зажужжал и, мелко трясясь, пополз по деревянной столешнице. Мэри смотрела на него, чувствуя, как по ее нервам словно бежит электрический ток. Телефон снова засигналил и сдвинулся еще немного к краю стола. Еще один звонок, и он свалится на пол. Мэри ощущала направленный на нее недоуменный взгляд дочери, но была не в силах пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы ответить на вызов.
26
Яйца Бенедикт – бутерброд из двух половинок английского маффина с яйцами пашот, ветчиной или беконом и голландским соусом.
– Мама, твой телефон звонит.
Голос Хедер доносился словно с другой планеты.
Медленным, тягучим движением Мэри потянулась к мобильнику и взяла его в руку. Нет, она больше не может лгать себе. Она ждала этого всю свою жизнь. Звонка. Стука в дверь. Полиция или пресса – все равно… Номер абонента был ей незнаком, и Мэри почувствовала себя словно внутри плотного облака раскаленных газов, которые душили ее, обжигали легкие, заставляли закипать кровь в мозгу.
Бросив затравленный взгляд на дочь, она нажала кнопку «Ответить».