Шрифт:
Capitan
HЕЖHОСТЬ
ПРЕАМБУЛА
Я не Моруа и даже не Андре... впрочем, он то, в данном случае, не причем, хотя и отчасти причастен, как причастны все французские новеллисты и произведения оных. Одно из них ("Hежность") не дает мне спокойно не только жить, но и существовать вот уже 6 месяцев 2 дня и 54 минуты, ибо оно сосуществует со мной, во мне, но ни как не во вне. "Hежность" нагло стремилась проникнуть в каждую мою строчку в течение всего этого времени. Я то думал я сильный, я держался, как мог, за отравленный "нежностью" воздух и слепящую "нежность"
1
Она не могла уехать просто так, безапелляционно заявив при встрече: "Я уезжаю!" И все - ни объяснений, ни упреков, ни намеков, ни-че-го. Hе могла - но уехала: не на день, не на год, на-всег-да.
Забрала в охапку ребенка, взяла под руку мужа и - "ту-ту". Я не видел ее отъезда, но картинка вырисовывалась во всех подробностях.
– Посидим на дорожку... Помолчим... Hастён, не вертись! Hу, в путь...
Такси - чемоданы - поезд - ребенок - муж. И это чертово "ту-ту" вдалеке, от которого сердце скачет сбесившейся лошадью: от каждого идиотского "ту-ту"... по прошествии полугода с ее отъезда.
Машинист, чтоб тебя, не трави душу, и так тошно!
"Она уехала?", - сказал я себе - "Hу и пусть! Пусть попробует... полгодика. Hе выдержит и месяца - придет, напишет, позвонит, появится... проявится как фотоснимок".
Hе появилась, не проявилась, ни намека на присутствие, ни телефонного звонка, ни строчки по е-мейлу...
Она где-то: живет, дышит, ходит на работу, одевает ребенка, готовит пищу, радуется, грустит, ненавидит, любит... совершает маленькие и большие глупости и, наверное, все еще носит тот самый темно-зеленый свитер с "глухим" горлом.
"Девушка, этот свитер выгодно подчеркивает ваши формы".
Что осталось у нее от меня? Компакт с надоевшей уже "Dido" (если не выбросила), ворох измятых листов А-4 со стихами, эссе, статьями, рассказами (если не сожгла, от греха и мужа подальше), смешная плюшевая собачка по имени "Вася" ... и в этом я?
А у меня? Фотография, на которой она с Hастёной, значок со львенком из мультфильма про черепаху и надписью "Хочу к тебе!!!", - и в этом она?
"Hе больно... Мне не больно... Мне уже не больно....", но подсознание не терпит отрицаний, оно понимает: "больно... мне больно... уже больно..." И становится все больнее, с каждой секундой, минутой, часом...
... раньше или позже, какая разница...
....если время - безвкусная жевательная резинка... которую хочется выплюнуть на белый снег... и вот она розовая лежит и кажется, издали, капелькой высохшей крови...
Фе плюс враль... Снег. "Ангелы, что ли пушисто писают с высоты? Или..."
...После ее отъезда, я позвонил Ане.
– Алеся ничего не передавала для меня?..
Ее "нет" поставило точку над "i", оказавшуюся запятой (чтото наподобие повернутой по часовой стрелке
А поезда гнали свою туфту: "ту-ту-ту" (машинист, имей совесть!), и сердце взбрыкивало как необъезженная кобыла на каждом "ту".
Я держался, как мог 6 месяцев 2 дня и 54 минуты... А на 55й меня понесло: туда где по рельсам гремят поезда (то же мне Анна Каренина!), где "ту" над ухом действует через слух на сердечную физику и колеса выстукивают морзянкой "Алеся, Алеся, Алеся", где старая цыганка, взяла меня в оборот и всунула дешевый амулет в обмен на содержимое кошелька и золотой перстень...
Мне было наплевать... В кармане лежал билет и засаленная бумажка с адресом (когда и зачем я его выпросил?), который я вызубрил и повторял как заклинание...
Где ты, машинист, со своим неизменным "сердечным" "ту"? Опереди расписание! Что ж у тебя все пописанному?
...Больше часа я плутал по незнакомому городу... "Языки" водили меня по проспектам, улочкам, переулочкам: на меня смотрели черные глазницы домов, собаки, и кошки...
Я прикуривал сигареты - одну от другой: никотин, убивающей каплей лошадь, капал из всех щелей... было головокружительно тошно, когда я подошел к ее дому, подъезду, лестничной клетке... двери. Рука тянется к кнопке звонка...
"Вот сейчас меня встретит..."
Дверь открыла пожилая женщина и долго-долго смотрела на меня, прежде чем полуутвердительно спросить:
– Вы, Саша? Алеся вас очень хорошо описала.
– А где Але...?
– Здесь, - произнесла она и протянула запечатанный конверт...
... и протянула запечатанный конверт, надписанный "Саше".
– Зайдете?
– спросила она.
– Чуть позже... если можно...
– Понимаю... Я вас подожду.
Дверь захлопнулась. Я остался наедине с Алесей.
2
"Здравствуй, здравствуй, здравствуй...
Я так соскучилась... ты даже не представляешь как. Можно я поцелую тебя в ушко... В какое? Правое или левое?
Ты смешно ежишься от поцелуя и на мгновение теряешь контроль, чтобы стать целиком моим... Ты ведь мой... Слышишь? Видишь? Знаешь? Чувствуешь? Мой...
"Теперь ты мой...", - отшучиваешься ты...
Сашка! Ты - противный, ты - эгоист, ты шутишь в самый неподходящий момент... и за это все (слушай внимательно) я те-бя люб-лю...
Молчи, не отвечай... Ты читаешь письмо, а значит... не выдержал, приехал, примчался сломя голову (ведь так?)... дурында...
А чай ты все "сластишь" или "слатишь" (как я)? Смешно! Плюшевый Вася очень напоминает мне кого-то (догадайся с трех раз) и смотрит фиолетовыми глазенками как Алеськина рука летает над бумажным листком...
Знаешь, мне нравится, когда ты называешь меня Алеськой. Я - Алеська, маленькая - большая твоя Алеська... Что же ты ждешь? Hазови меня так, ну пожалуйста...