Ничего интересного

Уилсон Кевин

— Что нам еще остается? — спросил Джаспер, чуть не плача.

— Что вы раскричались? — спросил Роланд, войдя в комнату, Бесси за ним, разъяренно уставившись на Джаспера.

— Карл! — воскликнул Джаспер, указывая на детей, как будто Карл должен был стукнуть их по голове и засунуть в мешок. — Карл!

Карл колебался, глядя на детей.

— Возможно, стоит пересмотреть наш план действий, сэр, — наконец сказал он.

— Вы мне всю жизнь разрушили! — закричал Джаспер, его волосы упали на покрасневшее лицо. Было не совсем понятно, к кому он обращается.

Наверное, ко всем присутствующим.

— Это ты нам жизнь разрушил! — крикнула Бесси, и я подбежала к ней и опустилась рядом на колени.

— Ваша мать разрушила вам жизнь, — тихо сказал Джаспер, как будто умоляя ее.

— Безмозглый иди… — начала я, задохнулась от ярости, вскочила, схватила Джаспера за рубашку, собираясь выцарапать ему глаза, но не успела сделать ничего серьезного — Бесси уже была в огне. А следом загорелся и Роланд. Я крикнула Мэдисон, чтобы шла за Тимоти, и она побежала вверх по лестнице.

Когда я обернулась, Джаспер толкнул меня так сильно, что я упала на журнальный столик, разбив стекло. Карл бросился к Джасперу, крепко схватил его и поволок к входной двери.

Мэдисон сбежала по ступенькам, держа на руках Тимоти, и на секунду взглянула на меня, прежде чем наконец выскочить из дома. Тимоти смотрел на огонь из-под прикрытых век, словно его это не беспокоило.

Бесси и Роланд просто касались предметов, диванных подушек, картины на стене, поджигали все, медитативно передвигаясь по дому.

Все еще лежа в осколках стекла, я повернула голову и увидела, что Мэри, держа в руках дорогие кастрюли и сковородки, вышла через переднюю дверь, не оглядываясь. Я искренне пожелала ей всего наилучшего, всего хорошего.

Я встала: вся в царапинах, но без порезов, ничего серьезного — и подбежала к детям, которые уже вышли в коридор.

— Пойдем, — сказала я. — Нам нужно идти.

Они посмотрели на меня в замешательстве.

— Я с вами, — заверила я. — Собирайтесь. Мы уходим.

— Только мы с тобой? — спросила Бесси, и я кивнула.

Они закрыли глаза, глубоко вдохнули. Я хотела обнять их, взять на руки, но осталась стоять, так близко к огню, как могла, и наблюдала, как дети медленно втягивают пламя обратно. Вокруг горели десятки маленьких огоньков, и мы смотрели на них, ошеломленные тем, что устроили. Зрелище нельзя было назвать красивым, но отвести взгляд было трудно.

И тут в особняк вбежал Карл.

— Уходите отсюда, — крикнул он.

Я схватила детей, и мы пошли к двери, но Карл остановил нас:

— Через заднюю дверь. Сходи за одеждой, собери сумку. Как можно быстрее.

Он вручил мне связку ключей, указав на один из них:

— «Хонда» в гараже. Бери. Не говори мне, куда едешь. Иди.

— Спасибо, — сказала я, забирая ключи.

— Прости.

— Ничего.

Карл понесся на кухню за огнетушителем, и мы выбежали через черный ход.

— Соберите одежду, — велела я детям, как только мы оказались в гостевом доме. — Какую угодно, это не важно.

Нам потребовалось минут пять, а может, и меньше. Дети стряхнули с себя сгоревшую одежду и надели номекс. Я схватила кошелек,

какой-то шоколадный батончик, пытаясь сосредоточиться, но безуспешно. Когда мы вышли из дома, увидели, как особняк изнутри загорелся, заполыхал. Мы подкрались к гаражу и залезли в «хонду». Я завела мотор, велела детям пристегнуть ремни. Взглянула на Мэдисон, которая все еще держала Тимоти. Когда я уезжала, она обернулась и посмотрела на меня. Я помахала ей. Она улыбнулась. Помахала в ответ. А потом повернулась к дому.

Где-то посередине аллеи я увидела Мэри и притормозила, предложила подвезти. Она сказала, что за ней едет парень, и махнула мне. Дети с ней попрощались, и я ускорилась, все время глядя на особняк через зеркало заднего вида. Через пару минут в противоположную сторону, к поместью, мимо нас промчались две пожарные машины, завывая сиренами.

Тогда я постаралась успокоить дыхание, пытаясь сообразить, насколько все плохо. Насколько незаконно. Похищение, поджог, нападение на госсекретаря. Могу поспорить, что было много других нарушений, о которых я даже не задумывалась, о которых я даже не узнаю, пока судья не зачитает их мне в суде, в то время как я буду махать детям, рассказывая, что все у нас очень круто, просто замечательно.

Я, честно говоря, просто ехала некоторое время, вообще не задумываясь, где я и куда направляюсь. Частично проблема заключалась в том, что я не знала, куда податься. Я подумала, что надо бы снять номер в отеле, но это казалось мне подозрительным. Я была вся в царапинах от осколков журнального столика.

Наконец я наткнулась на автомагистраль между штатами и выехала на нее, ускоряясь, чтобы слиться с движением. Дети сидели очень тихо, наверное от шока, но я ничего не могла с этим поделать. Поджог дома, в котором ты вырос, — это представлялось мне очень символическим действием. Я взглянула в зеркало заднего вида и увидела, что они оба смотрят на меня.

— Привет, ребят, — улыбнулась я.

— У нас неприятности? — спросила Бесси.

— Типа того.

— Что мы будем делать? — поинтересовался Роланд.

— Я еще не знаю.

— Ну а куда мы едем? — спросила Бесси.

Я поняла, что-то щелкнуло у меня в голове. Оставался один-единственный вариант. Машина уже туда направлялась. Это было неизбежно.

— Мы едем домой, — сообщила я.

— Куда домой? — спросили дети.

За последнее время они сменили много домов.

— Ко мне домой, — ответила я, чуть не плача от ярости на саму себя.

— Хорошо, — сказали дети.

Двенадцать

Мама открыла дверь, увидела по обе стороны от меня Бесси и Роланда и просто кивнула, не говоря ни слова. Вполне возможно, она так долго игнорировала любые детали моей жизни, что мысль о том, что я мать десятилетних близнецов, ее не удивила.

— Привет, — сказал Роланд.

— М-м-м-м, — ответила мама.

Она бросила курить десять лет назад, но всегда выглядела так, словно вот-вот затянется сигаретой и выпустит дым прямо вам в лицо.