Ничего неизменного
Шрифт:
— А четвертый?
— Кинн? Ходили слухи о том, что он приносил Санделину рукописные тексты. Как если бы кто-то из замковых писарей делал копии всех документов, проходящих через его руки. Сам я их не видел. И, кстати, не могу понять, почему в замке до сих пор работают писцы. Весь остальной остров пользуется печатными машинками, и только замок, который должен быть на пике технического прогресса, скрипит перьями по бумаге.
— Да как раз, чтобы копий не делали. Если речь о рукописных текстах, значит это какие-то важные документы. Все, что не для внутреннего пользования, набирают на кибердеках, даже не на машинках.
— Для внутреннего пользования… —
— Это тебе проще, а ты представь человека, который клавиатуру только издалека видел. Но если документы попадали именно к Кинну, писец мог о них вообще не знать. Кинн работает с материей. Работал… — Мартин запнулся.
Не укладывалось в голове, что два вампира умудрились уничтожить шестнадцать магов. Двенадцать из шестнадцати не владели силой, лишь отражали силу хозяев, но ее было столько, что даже эта дюжина стоила двенадцати выпускников академии. А Санделин, Кинн, Онфрой и Азам могли бы потягаться со всей академией целиком. Хартвин выбрал лучших. Не просто талантливых — гениальных.
И они, все четверо, погибли за одну ночь. Что толку быть гением?
Хорошо, что Заноза победил, хорошо, что он уцелел. Вообще, все хорошо… Сила одолела разум. Может, Хартвину следовало оставить в Блошином Тупике не магов, а сотню солдат из Гарнизона?
Хотя, чтобы убить сотню солдат, Занозе ничья помощь не понадобилась бы.
— Подсунули писарю вместо пера копир, — продолжил Мартин под выжидающим, вопросительным взглядом, — и всё: он пишет, а у Кинна появляются копии. Копир от пера и маг не отличит, если не присмотрится, а много ли у нас маги присматриваются к канцелярским расходникам?
— Но если известно о такой возможности, значит расходники должны проверяться. Если надо, то и магами.
— Да никто никогда за замком не шпионил. При Хартвине это было самоубийством, а при Калимме еще не успело сложиться никаких правил. Секретные документы пишут вручную, регулярно обследуют замковых животных на «жучков», и еще Гевальд лично проверяет тех, кто приходит к Калимме — вот и всё пока. Раз уж мы встречаемся с ней и с Гевальдом по поводу шпионов, — Мартин потянулся за очередной сигаретой, — можно предложить проверять не только собак и кошек. А эти? — он кивнул на список, — тут пятьдесят три имени.
— Офицеры и десятники стражи, сборщики налогов, стряпчие, купцы, алхимики…
— Алхимики?
— И два врача.
— Алхимики?
— Мартин, — сказал Заноза терпеливо, — ты шесть лет служишь в отделе по борьбе с наркотиками, и все еще не знаешь, зачем алхимикам сотрудничать с организованной преступностью?
— Но они не делают наркотиков…
— Во-первых, делают. Правда, очень малых в объемах. Дурь в город поступает из Порта, а не от алхимиков, но алхимики производят магические зелья, которые обязаны сдавать замку. Расход ингредиентов строго контролируется, усушка и утруска учтены, бой тары недопустим, и все равно каждое четвертое зелье идет на сторону. Каждое четвертое, зацени размах! — упырь откинулся на спинку стула с таким самодовольным видом, как будто контрабанда алхимических составов была его личной заслугой. — Вот эти джентльмены, Мартин, — в списке подсветилось три имени, — курируют основные отрасли алхимии: зельеварение, производство эликсиров и трансмутацию. А это их подчиненные, которые присматривают непосредственно за алхимиками.
— Есть зелья, которые передают данные… — сказал Мартин. — Зелье Общего Взгляда, например. Это еще лучше, чем копиры. Напоишь кого-нибудь, и будешь видеть и слышать то же, что и он. Связь односторонняя, поэтому тот, кто передает информацию, может вообще не знать о зелье.
— Да алхимиков только за это любая мафия должна под себя забрать.
— У нас мафий всего две: Блошиный Тупик и Порт. И я так понимаю, что мы тут как раз потому, что Порт нацелился на Тупик.
— Я не уверен, насчет Порта. На Тупик нацелилась Шиаюн, но в Порту о ней никто как будто и не знает. Расспрашивать Берану я не хочу, не хочу ее впутывать... еще и в это. К тому же, вдруг Шиаюн смотрит ее глазами, слушает ее ушами. Может, демонам для этого никаких зелий не надо. Что переводит нас ко второму пункту плана…
— Какого еще плана?
— Моего. У тебя-то на эту ночь ничего не запланировано. Нам нужно разобраться, что происходит в Порту. Поговорить с Медвежатником и Койотом, слышал о таких?
— Койот, вроде, неофициальный представитель Порта. Медвежатник — его заместитель. Но в Порту полно банд, которым ни до того, ни до другого дела нет.
— Может и так. Пока лично не проверим — не узнаем. В идеале, Мартин, нам бы пообщаться с обоими и обоих зачаровать. Если они знают Шиаюн — тем лучше, они будут для нас шпионить. Если не знают… тоже неплохо. Поищем ее людей среди других банд, тех, которым на Койота положить. Иметь в своем распоряжении парня, которого считают представителем Порта все равно не помешает.
— Зачем ей, вообще, Порт? — Мартин за последние дни не раз об этом думал, но так и не нашел ответа, — зачем ей люди? Ей нужен демон, способный забрать силу Ядра, или человек, который согласится стать демоном и заберет силу Ядра. Ей нужен доступ к Ядру. В подземелья под Адмиралтейством может войти любой, кого пропустит охрана, а перед чарами суккуба никакие охранники не устояли бы. Они и не устояли. В подземелья-то Шиаюн попала, ее призраки напугали, а не охрана. А для того, чтобы спуститься под Блошиный Тупик, достаточно нескольких крепких парней с кирками. Сейчас ее некому отогнать от печатей, она, может, уже распутывает на них заклинания. Но у нее все еще нет демона.
— Шиаюн нужен Блошиный Тупик, в котором не останется ни одного мага. Не так это просто, наверное, снимать печати, поставленные лучшими учениками Хартвина. А зачем ей Порт, и нужен ли он ей, мы не узнаем, пока не разберемся, что там происходит. Еще и Голем… — Заноза помрачнел, — честно говоря, он у меня вообще никуда пока не встраивается. Прогуляемся туда завтра?
— В Порт?
— Ну.
Мартин подумал о Лэа. Об убитых магах Блошиного Тупика. О том, что Шиаюн — демон, и Лэа очень просила его держаться подальше от всего демонического. А Хартвин просил сберечь от демонов Тарвуд. И он обещал, что сбережет.
«Твой остров» — сказал Заноза. Это значит, что другим демонам здесь не место.
Мартин обещал Лэа не драться, не рисковать жизнью, потому что это означало рисковать человечностью. Он не обещал ей не связываться с демонами — Эрте убил бы ее за такое обещание. Ее, а не Мартина, не принца Нейда Алакрана, которому давно надо развязаться с неподходящей ему женщиной.
Шиаюн — демон, Шиаюн угрожает безопасности Тарвуда, вылазка в Порт не связана с риском для жизни. Получается, что перед Лэа он чист. А пойти в Порт — обязан.