Ничего неизменного
Шрифт:
— После заката, — Заноза не стал ждать ответа.
Был уверен в ответе?
— Но если Койот и Медвежатник служат Шиаюн, она, наверняка, зачаровала их.
— Да уж, по-любому. Я бы обязательно зачаровал.
— Как-то даже странно говорить тебе об этом, но считается, что развеять чары невозможно.
— Ахха, — Заноза улыбнулся, такой довольный, как будто Мартин только что сделал ему комплимент, а не усомнился в компетентности, — невозможно. Всем нравится любить, все этого хотят, даже те, кто думает, что не хочет. Но я лучше Шиаюн.
— Ты? Лучше суккуба?
— Ты с этим не согласен?
Улыбка изменилась.
На него не действовали дайны власти, на него не действовало вообще никакое влияние на эмоции. Блоки, поставленные Эрте, были идеальной защитой.
…просто он был согласен.
— Я не сильнее, — Заноза по-кошачьи зажмурился, — я лучше. Я люблю тех, кого зачаровываю. Потому что они любят меня. Может быть, настоящие суккубы такие же, но не Шиаюн. Ей любить нечем.
— Хочешь сказать, она как Виолет?
— Если бы мисс дю Порслейн знала, что не умеет любить, она захотела бы научиться. А чего хочет Шиаюн, я не знаю, но точно не любви. Может, завтра мы что-нибудь и выясним.
Глава 19
В этом танце — плавятся, разгораясь,
В этом танце — время бежит иначе,
В этом танце крайность — уже не крайность;
Научить тебя танцевать, мой мальчик?
Заноза, конечно, не мог быть сильнее суккуба. Днем Мартин додумался до этого снова. Солнечный свет рассеял упырьи чары, и не важно, что чар не было. Не в них дело, дело том, что самоуверенность Занозы слишком уж заразительна. А когда его не видишь, возвращается адекватное восприятие действительности.
Ни одному вампиру не под силу тягаться с демоном. Даже с полукровкой.
И это стало еще одной причиной составить Занозе компанию в вылазке в Порт.
С Лэа Мартин планами не поделился. Не потому, что она возражала бы — нет, Лэа знала, что у него есть на Тарвуде свои обязанности и понимала их важность. Но она тоже решила бы пойти. Просто на тот случай, если не удастся избежать драки. И если б Лэа отправилась в Порт, избежать драки точно бы не удалось.
Такой уж у нее характер — сцепилась бы с первым, кто косо посмотрит. А в Порту на всех чужаков из города смотрят косо. Город — это Замок, с Замком Порт не дружит.
Заноза, наивное дитя, поверил, что Лэа переживает за безопасность Тарвуда. Ожидал взбучки за беспорядки в Блошином Тупике. Там еще не началось, но со дня на день должно было начаться. О том, что четверо магов убиты никто, пока, кажется, не знал, но их исчезновения не могли не заметить. «Кабан» выгорел изнутри, осталась только каменная коробка, маги пропали вместе с телохранителями, и оставшиеся без старшего командования главари банд вот-вот должны были понять, что власть пора делить заново.
Заноза считал, что беспорядки могут выплеснуться за пределы Тупика. Что нужно реформировать стражу, а пока — перевести патрули из Замкового Квартала на рыночную площадь и в Ларенхейд. Мартину уже на словах «реформа стражи» становилось тоскливо и весело одновременно. Тоскливо — от предчувствия того, сколько это создаст проблем, а весело — от того, что для решения проблем, возможно, придется повоевать. От чего он по-настоящему
— Нет, — Заноза, казалось, знает, о чем говорит, — никакого оружия. Решение примет леди Калимма, а с ней за все время ее правления никто, никогда не спорил. С лордом Хартвином, кстати, тоже. Тарвудцы не приучены спорить с властью. Поэтому они будут… вежливо настаивать на возвращении патрулей в Замковый. Но поскольку отменить решение тоже сможет только леди Калимма, а она будет в отпуске, нам хватит времени на то, чтоб навести в страже порядок.
Вот чего Лэа точно не нужно было слышать, так это уверенных рассуждений о том, что сделает леди Калимма. За Тарвуд Лэа не переживала ни минуты, безопасность острова интересовала ее только как аргумент в спорах о том, что можно, и чего нельзя делать Мартину. Но, кажется, ее беспокоило то, что Заноза забирает все больше власти. Не потому, что Лэа ему не доверяла. Она доверяла. Еще больше, чем Мартин. Верила в то, что Заноза рыцарь, и в то, что у него есть мозги, и даже в то, что эти два качества могут сочетаться. Но чем больше влияния появлялось у Занозы на Тарвуде, тем меньше он нуждался в Лэа. И в Мартине. А Лэа не хотела его потерять.
Если подумать, это тоже недоверие.
Ну, зато, ни про Берану, ни про Блошиный Тупик Лэа тем вечером и не вспомнила. Говорить о Беране она не хотела принципиально, вообще не желала слышать ее имя, а это автоматически исключало все связанные с мигелевой дочкой темы. В том числе и Порт. И Шиаюн. И демоническую угрозу.
Очень удобно!
Вместо предстоящих беспорядков, переселения людей из Тупика, разведки в Порту, Голема и сделок с демонами, Лэа с Занозой обсудили благотворительный спектакль в помощь семье Сциба. Спектакль затеяла вдова Шульц при поддержке «Тарвудского вестника», а менее деятельные обитательницы Замкового заинтересовались затеей, не в силах устоять перед напором неукротимой вдовы.
Лэа, будучи, пожалуй, самой деятельной из всех обитателей Тарвуда, не считая только Занозы, принимать участия в подготовке спектакля не собиралась, и на сам спектакль бы не пошла. Она считала всех дам Замкового тупыми курами, а вдову Шульц — старой и надоедливой тупой курицей, и не хотела иметь с ними никаких дел. Но хотела купить билеты. Сразу с десяток. Потому что потерявшие маму Сцибовы девчонки не виноваты в том, что в Замковом Квартале живут одни идиотки, а покупка билетов — это возможность помочь им деньгами так, чтобы никто не узнал.
Заноза, друживший со старушкой Шульц, и отзывавшийся о большинстве жительниц Замкового, как о настоящих леди, в очередной раз удивил Мартина, когда не стал и пытаться защитить их добрые имена. Не очень-то рыцарственное поведение. Хотя… по отношению к Лэа, может, это оно и есть? Спорить-то с ней без толку. Все равно не переубедить. Ну и, к тому же, поскольку обошлось без споров, Лэа, будучи в прекрасном настроении, даже спрашивать не стала, куда они вдвоем на ночь глядя собрались. Традиционно велела Мартину сильно не напиваться, а Занозе — присматривать, чтоб Мартин сильно не напился, поцеловала обоих и выпнула из «СиД».