Ничто человеческое мне не чуждо

leticiya

Усиленно задышав, она более-менее успокоилась, и взяла себя в руки. Девушка вошла обратно в гостиную, прикрыв за собой балконную дверь. Занавески колыхнулись от притока воздуха, облекая собою спину. Медленными шагами Клэр поднималась по лестнице, мимо бабушкиной двери, подсвеченной снизу и с боков, мимо спальни сестренки, минуя свою комнату. Дверь на чердак обнаружилась в самом темном углу второго этажа, в небольшом закутке. Дрожащие пальцы сомкнулись на холодной металлической ручке и со скрипом провернули её. С притолоки посыпалась отслоившаяся штукатурка. Девушка шагнула внутрь, приготовившись щурить не привыкшие к темноте глаза. Но синеватый свет, лившийся в небольшое окно

почти у самого пола, хоть и был приглушен слоем пыли, давал неверные очертания предметов.

Клэр прошла ещё немного и споткнулась о книжку. Оглядевшись, она пришла к выводу, что здесь был читальный зал “на полу”: хаотично разбросанные книги, с обложками и без, не давали много места для прогулок. Девушка подошла к той стенке, которую смогла опознать как нужную ей. Клэр присела и, поводив рукой, нажала ладонью на одну из прилаженных друг к другу досок, и та со скрипом выхлестнулась со своего места, взметнув облачко пыли и ударив по ноге. Клэр охнула от боли. Затем чихнула, прежде чем сумела достать ящичек.

Её руки дрожали от волнения, в горле саднило. Внутри коробки Клэр увидела запечатанный конверт и выглядывающие уголки какой-то шероховатой бумаги, кажущейся странно знакомой. Девушка узнала почерк отца. Пальцами провела по строчкам, написанным родным человеком. Она прочитала: “Письмо может быть передано только спустя два месяца после нашей смерти” - и прижала ладонь ко рту. Не может быть! Отец и мама не могли, не должны были знать о скорой смерти! И тут ей вспомнились слова бабушки: “попросили меня передать”, “в случае смерти”. Девушка неожиданно разозлилась на своих родителей - как они могли молчать об этом? Почему не сказали?

Клэр сжала свое лицо в ладонях, оцепенев, хотя ей хотелось рвать и метать. Слезы злости выступили на глазах. Пелена боевой ярости, давно не приходившая, внезапно застила глаза. Руки дрожали, сцепленные зубы с трудом пропускали кислород, ноздри яростно раздувались, сердце с каждым стуком било сильнее, гоня кровь по венам все быстрее и быстрее, согнутые ноги напряглись, готовые легко и молниеносно поднять тело в бой. Но против кого? Клэр уперлась руками в стенку и потрясла головой, сгоняя наваждение. Да что же это такое?! Что происходит? Точнее, <i>из-за чего</i> всё происходит?

Она трясущимися руками разорвала конверт, желая узнать причину странного и непривычного поведения своих родителей. В глаза бросились строки, написанные рукой отца. Голова закружилась. Девушка провела рукой по бумаге, ощущая каждую впадинку и внутреннее тепло от того, что она знала, кому принадлежит этот почерк.

<i>”Здравствуй, милая! Я… я не знаю, с чего начать наше с мамой послание, и поэтому пишу, как обычное письмо. Помнишь, ты ездила отдыхать на море? Тогда я тебе писал каждый день, и мама тоже… Тогда и до недавнего времени наша семья была так счастлива! Но ты должна знать.

Мы скучаем по тебе и знаем, что ты сейчас ты тоже скучаешь (тут слово слегка расплылось, но разобрать можно). Будь сильной, не позволяй эмоциям захлестнуть тебя. Береги сестренку, не оставь её! И знай: мы всегда любили вас больше своих жизней. </i>

(Тут начинаются строки, написанные почерком Джессики.) <i>Маленькая моя, я верю, что ты не сломаешься (Клэр невольно шмыгнула носом), ты пройдешь все испытания, предназначенные тебе. Я понимаю, ты удивлена. Ведь мы не говорим тебе все ясно, запутывая все лишними словами. Но… мы не можем вот так, с бухты-барахты, сказать тебе (<b>”Сказать мне что?”</b>). Как бы я хотела иметь возможность всё рассказать!

Но мы сейчас спешим. Фрэнк договорился с кое-кем из нашей команды, чтобы нам дали время написать

письмо. Его потом перешлют, но это неважно. Лишь бы оно попало к тебе, иначе ты будешь в неведении, а значит, в опасности. А теперь к делу. Помнишь, мы рассказывали тебе про пещеру, в которую никто не знал входа из-за удаленности от поселений и обрывистого берега? Руководство посылает нашу команду для более детального исследования, потому что вокруг неё в радиусе ста миль можно найти очень полезные ископаемые. Подозреваю, что в этой пещере может быть целый кладезь сокровищ! Но с тех пор, как мы были назначены на эту экспедицию, начало происходить кое-что странное: нашей группе стали приходить письма с угрозами. Нам предлагали оставить ту пещеру в покое. И знаешь, письма доставлялись привязанными к лапкам сов. Не знаю, этим нас хотели запугать или не нашлось ничего подходящего, но после этого мы ещё больше укрепились в своем желании осмотреть таинственную пещеру. Это страшно, и… одного члена нашей команды… убили. Мы думаем, что это совпадение, но все приводит к тому, что это было умышленное убийство. Нас хотели запугать.</i>

(Опять пишет Фрэнк Рэндом.) <i>Прости, милая, что взваливаем на тебя такой груз. Прости.”</i>

Клэр вдохнула-выдохнула. Убийство, угрозы… Да кому могла понадобиться та пещера? Чем она так важна? <b>Да скажите уже что-нибудь!</b> Чего изъясняться непонятными словами и медлить?! Пару раз выдохнув, девушка принялась читать дальше.

<i>”Будь осторожна с незнакомцами, береги Клариссу и Мэри. Запомни: ты самостоятельная и взрослая девушка, но если мы и вправду умрем, то будем вырываться из ада или рая, чтобы хоть одним глазком посмотреть на вас и помочь.”</i> Тут мама нарисовала смайлик. Клэр знала, что это именно она, ибо отец не любил эти “закорючки”, как он сам выражался.

И дата: 17 мая.

Клэр задохнулась. Это же за день до того, как пришло известие о их смерти! И они… они знали! Если до этого девушка полностью не воспринимала слова бабушки, то теперь осознание накрыло её сметающей все на пути волной. “Мама, папа - вы такие бесстрашные! Как вы могли ходить, как будто ничего не знаете? Зачем весь этот героизм? Вы просто могли отказаться от этой экспедиции… Ради нас…”

Её обуревали самые различные чувства: потерянность, острое одиночество, страх… Все так вдруг навалилось… И еще было восхищение. Да, несмотря на всю глупость родительского поступка, она восхищалась ими, подумав, что сама бы так не смогла - отправиться куда-то, зная, что встретишь смерть. Но, быть может, родители до последнего надеялись, что это чей-то глупый розыгрыш? Кто знает…

Клэр ненавидела себя за слезы, текущие по щекам. Только не сейчас, только не быть слабой, расплывшейся лужицей! Ткнувшись голыми коленями в пыльный дощатый пол, Клэр Рэндом согнулась, закрыла лицо ладонями, роняя на доски горячие слезинки.

Внутри нарастал тугой комок предчувствий, что скоро вся ткань ее мироздания затрещит по швам, грозя разорваться и впустить жестокий мир взрослых, мир, где присутствует смерть как неизбежность, к ней. Или ее к нему. Что повернется какой-то рычаг, и её судьба уже не будет прежней. Неизвестно лишь, хорошо это или плохо. Раздраконенная этими глупыми мыслями, девушка помотала головой, будто надеясь вытряхнуть оттуда нелепые мысли. Порывисто вытерев слезы тыльной стороной ладони, Клэр внезапно почувствовала покой и умиротворение на душе, словно слезы имели исцеляющее свойство. Приложив прохладные пальцы к горящим от слез векам, девушка села прямо на пятую точку, прислонившись к стене и обняв колени. Шмыгая носом, Клэр посидела так некоторое время, зажмурившись.