Никак иначе
Шрифт:
— Света, ты чего творишь? — снова забухтел Кир, но мешать мне не стал.
— Разговариваю с тобой на понятном тебе языке, — огрызнулась я, стянув ниже боксеры, вытащила его член, который довольно таки быстро набирал форму под моими пальцами.
— Света, — зарычал Кирилл, и подлокотники кресла затрещали, когда он сжал их, словно в тиски.
— Что? Попросишь остановиться? — фыркнула я, и облизала губы, словно приготовилась к поеданию вкусного блюда. Хотя…
Я очень по нему соскучилась, а он объявил целибат какой-то. И я понимаю,
Несколько поглаживаний, нежных облизываний привели его член в надлежащую форму. Он возвышался, нацеленный на мой рот, поблёскивая смазкой на алой головке, и увитый напряженными венами. Его хозяин всё так же напряжённо смотрел на меня, вцепившись в подлокотники кресла, и рвано дышал, сжимая до скрежета, зубы.
Я сжала ладошкой дрогнувший ствол, и вместо того, чтобы, направить его в свой рот, отвела его, и опустилась ниже, и втянула в рот, одно из яичек.
— Бля-я-я… — выдохнул хрипло Кирилл и толкнулся бёдрами, двигая членом в моей руке.
Я посасывала нежную плоть, пропитываясь его острым, резким ароматом. Насыщаясь солоноватым вкусом его плоти, продолжая массировать его член, и слушая его рваное дыхание, и несдержанные маты, что срывались с его губ. Наигравшись вдоволь, я принялась за второе яичко, также втягивая нежную кожу мошонки в свой рот, наполненный неимоверным количество слюны.
Кир откинулся на кресле, и вплёл свои пальцы в мои волосы, слегка надавливал на затылок, двигал бёдрами, и рычал от удовольствия. И меня несло от этой его реакции, от слов, что сейчас кончит, что мой рот самый сладкий рот на свете, что я самая лучшая. Я старалась, наслаждаясь сама всем процессом, чувствуя, как возбуждение вскипает в жилах.
— Возьми его, — прорычал Кир, — хочу в твой рот!
И я послушно переместилась и взяла, как можно глубже, так как он любил. И он тут же несдержанно толкнулся, доставая до самого сжавшегося горла, и я не готовая к такому, стала задыхаться, упёрлась в его бёдра.
Он почувствовал моё сопротивление, тут же отпустил, и я не рассчитав силы, по инерции резко отклонилась назад, выпуская его член совсем. Опустилась на пятки, и уставилась на него снизу верх, осоловелым взглядом. А он на меня, чёрным и подчиняющим, напряженным.
— И что ты этим хотела сказать? — его низкий хрип, царапал мой слух.
Я перевела дыхание, и облизала опухшие губы.
— Кирилл, мы бы никогда бы не сошлись, и не были вместе, если бы я, также сильно, как и ты, не любила секс, — мой голос тоже не слушался, хрипел. — Ведь именно с тобой он самый лучший. Так почему ты отталкиваешь меня, хотя совершенно очевидно, что тебе этого тоже не хватает. Или я ошибаюсь и тебе есть с кем справить эту нужду?
— Ни в чем ты не ошибаешься, — Кирилл нагнулся и погладил контур моих губ, — просто, однажды я понял, что у тебя есть предел.
— Ну, ты же знаешь где он, — ответила я, и потёрлась
— Не хочу больше причинять тебе боль.
— И поэтому решил больше не трогать вообще, — усмехнулась я.
— Навряд ли бы я выдержал, — его губы тоже тронула улыбка.
— Вот и не сдерживайся, — я потянулась я к его губам, снова сжимая напряжённую плоть. Он подтянул меня выше, накрывая губы поцелуем.
— Ты же закончишь? — спросил он, когда оторвался от моих губ, намекая на продолжение минета.
— Ты, по-моему, опаздывал на встречу? — ехидно улыбнулась я, и стала упаковывать его стояк обратно в бельё и брюки. — И это будет залогом, того, что вечером ты поторопишься домой.
— Бля, Света, ты издеваешься, я же ходить не могу, — взревел Кир, пытаясь поймать меня, и вернуть на место.
Я ловко отскочила, и понеслась к своим вещам, и к выходу.
— Я жду тебя дома, — пропела у двери, встретив его злой черный взгляд. Кирилл всё ещё сидел за столом, видимо приходил в себя.
— Пиздец тебе зеленоглазая, — прохрипел он, — готовь все свои дырки!
— Плодотворный разговор, милый, — улыбнулась я, — и главное ты понял с первого раза.
Я выскочила за дверь, потому что Кирилл встал из-за стола, и кто знает, чтобы он со мной сделал, если бы поймал.
Как жаль, что не поймал, ведь до вечера ещё дожить надо, а это так долго.
25
— Кирилл, прошу, вернись в постель! — потребовала я, хмуро разглядываю эту махину взлохмаченную, с зелёным лицом пытавшегося в себя впихнуть кофе.
— Всё норм, зеленоглазая, не мороси, — отмахнулся он, и слегка ослабил галстук на вороте рубашке.
Выглядел он, мягко говоря, не очень.
Вот говорят же, что мужчины не умеют болеть. Помирают только от цифры тридцать семь на градуснике. Вот и Кирилл тоже не умел болеть. Только у него всё наоборот. Цифры на градуснике, ещё ночью, были довольно высокие, метался по кровати, весь в испарине. Но как только немного отпустило, пожалуйста, помчался на работу. И так третий день, никак не могу, уговорить его отлежаться. Хоть больничный бери на работе, по уходу, за великовозрастным ребёнком. Ведь вечером опять приползёт еле живой, и я буду выхаживать его всю ночь.
— Скоро само всё пройдёт, — снизошёл он до объяснений, — у меня так постоянно, как только немного холодает, начинается перестройка организма, и простуда.
Немного похолодает, честно говоря, это не про нынешний ноябрь. Это просто апокалипсис какой-то. Ещё вчера, была себе нормальная такая осень, да холодная, ну, как и положено в это время года. И за одну ночь, бац, и снег и холод неимоверный, всё как в любимых фильмах Кирилла про конец света. Теперь выживут самые сильные. Ну и Кир, потому что он упрямый ужасно. Сколько бы ни горел ночью, как бы плохо бы ему не было утром, всё равно тащится на работу.