Ночь над Сербией (Рокотов - 1)

Черкасов Дмитрий

– Что ты сделал с теми двумя?
– вспомнил Джесс.

– Вот это тебе знать не надо, - вздохнул биолог.
– А то еще возмущаться начнешь, орать о правах человека...

Рокотов вывинтил из одной гранаты запал, внимательно его осмотрел и достал из пенала маленькую отверточку.

– Что ты делаешь?

– Готовлю очередную пакость.
– Влад развинтил запал и извлек пластмассовую трубочку с порошком, обеспечивающим медленное горение.
– Сколько секунд до взрыва в этом типе гранат ?

– От шести до двенадцати.

– Значит,

будет одна.
– Он вскрыл трубочку и аккуратно высыпал из нее порошок.
– Даже одной не будет.

Теперь игла взрывателя ударяла в капсюль, и тот подрывал заряд напрямую, без замедлителя. Влад вновь собрал запал, потом проделал ту же операцию со вторым.

– У вас на стройке несчастные случаи были? Пока нет... Будут!
– по-русски пробормотал он себе под нос, вворачивая модернизированные запалы в гранаты и на каждой делая отметинку - оставляя царапину на краске сбоку.
– Смотри не перепутай, Кутузов...

Начальник оперативного управления "J" прибыл к Госсекретарю в восемь утра. Для этого сотруднику ЦРУ пришлось встать в 5.15, чтобы по федеральной трассе 1-75 вовремя добраться до Вашингтона.

Ранний подъем никому еще не улучшал настроения.

– Долго вы будете тянуть с этим пилотом?
– недовольно прогундосила "мадам".

– Пока не будет гарантии для спасателей, - резко ответил начальник управления "J", - мы не можем рисковать еще и двумя десятками "тюленей".

– Я не знаю, что доложить Президенту.
– Госсекретарь была по обыкновению раздражена и срывала злость на каждом собеседнике.
– Может быть, следует свернуть операцию?

– Как свернуть?
– не понял разведчик.

– Ну-у... По дипломатическим каналам заявим сербам, что летчик является военнопленным и пусть с ним обращаются соответственно...

– Вы хотите сказать, что мы должны сдать его югославам?

– Я этого не говорила, - "мадам" чуть не взвизгнула.
– Но они не посмеют пойти против международных норм. Пусть наш летун посидит в лагере для военнопленных до конца войны, и все.

"Ну ты и сволочь!
– удивился сотрудник ЦРУ.
– Мало того что вся эта заваруха началась при твоем непосредственном участии, так теперь ты предлагаешь предавать наших парней. Старая сука! Зря тебя выпустили из психушки! Уродина, сначала славян продала, потом - евреев, теперь за американцев взялась... Билли - полный идиот, если слушает эту грымзу... А ведь с нее станется Коннора слить. Ничего нам не скажет, а сама сербам наводку даст..."

– Операция подготовлена и будет выполнена, - жестко заявил начальник оперативного управления.
– В самые ближайшие дни. Возможно, часы...

– Где в настоящее время находится пилот?
– Госсекретарь подошла к крупномасштабной карте Югославии, разложенной на огромном столе.

– Здесь, - разведчик ткнул в район горных вершин.
– Квадрат Юб-Н.

Указанное место располагалось в десяти милях к северу от настоящей точки.

– Хорошо. Можете идти, - "мадам" отметила место булавкой с красной пластмассовой головкой и подумала, что этого

сотрудника нужно как можно быстрее уволить, выставив в негативном свете перед директором ЦРУ.

Один из обломков спутника КН-710 представлял собой кусок внешней обшивки в форме ромба размером два на два с половиной метра. Ромб был немного изогнут, края его усеивали многочисленные зазубрины и обрывки проводов.

Удар метеорита, разваливший "Радугу", отшвырнул его далеко в сторону и снизил скорость до 5875 метров в секунду. Таким образом, обломок должен был первым войти в атмосферу Земли.

Движения металлокерамического ромба подчинялись строгим закономерностям гравитационных возмущений планеты - с каждым витком он опускался все ниже и ниже и спустя сутки после катастрофы достиг высоты 340 километров над поверхностью Земли.

На этой высоте обломок уже испытывал трение о пока разрозненные молекулы воздуха, и его температура с минус 273 градусов по Цельсию стала медленно, но верно расти. Вкупе с повышающейся температурой постепенно падала скорость, кусок обшивки начал немного рыскать, его траектория изменилась. Гелиоцентрическая орбита превратилась в хаотическое движение.

Дождь не прекращался до самого вечера. Небо заволокло густыми серыми облаками, на долину опустился туман. На расстоянии пятидесяти шагов любой предмет был неразличим.

Преследование, если оно и было, захлебнулось - в такую погоду любая слежка бесперспективна.

– Люблю дождь, - констатировал Влад, оценив окружающую обстановку.
– Вода - моя стихия. Я по знаку Зодиака - Скорпион.

– А я - Рак, - бодро ответил Коннор.
– Так что воду тоже люблю.

– Вот именно поэтому мы с тобой сейчас и двинем к полицейскому лагерю, подвел черту в разговоре Рокотов.
– Как ты мыслишь, с какой стороны озера они расположились?

Летчик вытянул из-за пояса нож и нарисовал на песке овал, подсвечивая себе фонариком.

– Смотри. Тут и тут - болото, здесь - обрывистая гора. По всем правилам эти бандиты должны разбить лагерь между хребтом на западе и холмом на севере. На холме, скорее всего, пост наблюдения. Хотя что они в такой дождь рассмотрят, не знаю...

– Специальные приборы, рассчитанные на плохую погоду, существуют?

Джесс почесал затылок.

– Если только тепловизионные... Но они очень громоздкие, на автомобилях их перевозят.

– Машин здесь нет, - покачал головой Влад.

– Тогда только обычная оптика. "Совиные глаза" использовать без толку.

– Отлично. Значит, мы с ними в равных условиях, - Рокотов подкинул на руке фляжку с соляркой.
– Жаль, зажигательную смесь не использовать, слишком мокро вокруг. Ладно, солярку и нашу оптику оставим здесь, пойдем налегке.

Путь до озера занял полтора часа. Биолог и летчик двинулись в обход холма, продрались сквозь заросли шиповника и вышли к кромке воды со стороны болота. Последние сто метров они ползли по кочкам. Мокрая одежда облепляла тело, и Влад радовался, что с собой они взяли самый минимум - только оружие.