Ночная смена. Остров живых
Шрифт:
Ирка что-то говорила, но он не понимал о чем, все внимание уходило только на то, чтоб не выронить нож и все-таки пилить эту чертову веревку, ставшую словно металлической, с таким трудом любовно и старательно отточенное до бритвенной остроты лезвие въедалось в нейлон.
Ирка громко ойкнула — и дернулась. До Виктора дошло, что он порезал ей руку, но уже путы ослабли, и подруга ожесточенно стала выдирать руки из петель веревки. И, наконец, освободилась, схватила свою помповуху и рванула на лестницу.
Еще раз грохнуло.
Чертыхаясь,
— Патроны у тебя где? Да что с тобой?
Ирка замялась, оттягивая момент произнесения очевидного и, наконец, сказала:
— Ты… ты ранен?
— Мне кажется — что да — как то чересчур вежливо и тихо выговорил совсем обмякший Витя.
— Куда, господи боже мой, не молчи, Витенька, куда, куда тебе попало?
— Погодь, не суетись… Что с бабой?
— Выскочила, сука. Надеюсь, что сломала себе чего или отбила, пока по лестнице кувыркалась!
— А этот — ну напротив?
— Сипит еще — Ирка гибко и пружинисто вскочила, стремительно подскочила к валяющемуся на полу блестящему маленькому револьверчику, взяла его в руки. Глянула на скрючившегося мужика, закусив губу, подумала — судя по выражению лица — пнуть его, но не стала, отошла.
— На, возьми пистолет. Не нужно, чтоб он тут обернулся — прошептал Виктор.
Ирина спокойно взяла нагревшийся Макаров, щелкнула предохранителем, вернулась к мужику, тот снизу вверх глянул на нее и успел сказать только:
— Ва…
Получил пулю в голову и смяк.
— Быстрее, Ирина, надо быстрее, время теряем — как ему самому показалось, он сказал это отчетливо и командно, но по обеспокоенному виду подруги понял, что сильно обеспокоил ее такой голос.
— Эй, огрызки! Сейчас кончать вас буду! — раздался с улицы наглый мужской возглас.
Крик с улицы словно током обоих ударил.
— Сам не сдохни, выродок! — звонко в ответ крикнула Ирка.
И тут же за окном бабахнуло и совсем рядом с ее босой ногой из пола вышибло пару длинных щепок с облачком пыли.
Ирка в испуге шарахнулась в сторону, запнулась о мертвеца и неловко шлепнулась на задницу.
— Сдавайтесь, уроды! Живыми оставим! — откровенно глумливым голосом проорала откуда-то от входной двери та самая баба.
— У него винтовка! — шепотом испуганно тараща глаза, выговорила Ирина.
— Дом тля, каменный сказали. А пуля его шьет вон как. Ничего, раз она сюда — то она и отсюда — не вполне ясно пробурчал Виктор и, сдернув с плеча ДП, упер его сошками в пол. Оперся на него, уже устав даже от такого пустяка, присмотрелся к дыре в полу, в потолке, прикинул про себя, где это сидит оппонент и шепотом же — Ирке:
— Руку ко рту приставь, чтоб звук вбок шел и шумни. И сразу в сторону прыгай, сейчас я только подготовлюсь…
И расползаясь коленями, на почему-то очень скользком полу пополз в комнату.
— Давай, Ириха! — услышала она оттуда.
— Че, кореш твой что ли дуба нарезал, а, сладенькая? Ты смотри, щаз обернется — лучше выходи, брось эту падаль, я тебя
— А вот тебе орган коровий на ручной тележке с причандалами! — рявкнула Ирка, быстро прыгая в сторону.
Снова бахнуло, еще одна пуля прошила пол.
И тут же из соседней комнаты, откуда только что Витя внимательнейшим образом смотрел на то, где прошьет доски пуля, грубо и оглушительно залязгал длинной — патронов на 20 очередью пулемет.
И тут же еще двумя — чуть более короткими. Грюкнул об пол опустевший диск, лязгнул, вставая в зацепы новый.
— Жанка! Жанка! Помоги! Да помоги же! Жан…
Истошный крик обрезало новой очередью. С трудом перекинув Дегтярев, полуоглохший Виктор прикинул, где у входа сидит недобитая баба — и добавил туда еще.
Прислушался.
Совершенно неожиданно внизу затарахтел мотоцикл. Ну да, там же ворота слева были, гараж внизу, значит…
Пара очередей не угадала.
— Ирка, давай, тащи меня к окну, скорей. Уйдет жаба, все к черту, все зря!
Баба оказалась хитрее — она дернула не туда, где ее поджидал Витя, а с другой стороны. Пока Ирка с Витькой доковыляли до нужного окна — тарахтенье изрядно удалилось. Оставалось бабе совсем немного, чтоб выскочить из деревни, но на свою беду мотоциклистка оглянулась, когда рыло пулемета с лязгом и дребезгом выбило окно, мотоцикл вильнул, она зацепилась за кусты, потеряла скорость — и тут Витька ее нащупал. Стрелять он прекратил, только когда диск звонко щелкнул — патроны значит на исходе… Добив диск до конца, Витька внезапно ослаб и теперь словно был облит испариной. Глянул на застрявший в кустах заглохший мотоцикл, на неподвижно и нелепо валяющийся труп, буркнул под нос:
— Триста метров — пустяки…
И потерял сознание.
Очухался он от холода — лежа на чем-то ровном и твердом.
Оказалось — на полу. Со спущенными штанами и полуснятой курткой. Ирка сидела рядом и тихо плакала.
— Э, ты чего?
— Ой, очнулся! Да отходняк у меня видно, сейчас в порядке буду.
С трудом шевеля сохлым языком в каком-то не своем, а словно чужом похмельном рту Витя выговорил:
— Ирина, ранен я куда?
— В бедро. В правое бедро Витя.
— А рука?
— Рука пустяк, вскользь прошло.
Витя перевел с трудом дух, попытался поднять голову, не получилось.
— С ногой что?
— Дырочка маленькая.
— А выход есть?
— Нет, одна дырка только.
— Плохо. Слепое ранение, значит.
— Но крови немного было, я уже все забинтовала.
— Холодно мне, ты штаны-то обратно натяни. И помоги мне до кровати добраться…
Поход до кровати отнял последние силы. Амундсену со Скоттом проще было добраться до Северного полюса, чем Виктору до кровати. Но добрался и с наслаждением накрылся одеялом. Озноб не прошел, но вроде полегчало.