Новая жизнь. Вожак шайки
Шрифт:
Офелия молча спускается на тот же третий этаж, сама идет в дальнюю комнату, открывает дверь и сразу же ложится на спину на покрывало крепкой кровати, синхронно задирая подол платья вместе с сорочкой на живот.
Без единого слова и жеста, вот это стоическое воспитание у благородных ортесс.
Если владение захватил более могучий сосед, расслабься и получай удовольствие, пусть и сквозь зубы, ибо, ты — слабая женщина, можешь сначала только раздвинуть ноги в знак полного подчинения мужской силе.
И уже потом подчинить своей воле самца-захватчика, но, это
Теперь мне приходится еще снять защиту с ног, чтобы как следует пристроиться к милой женщине, которая продолжает лежать с независимым видом, раздвинув ножки и терпеливо рассматривая деревянный потолок. Минут десять я развлекаюсь в миссионерской позе, потом переворачиваю женщину на живот, подсовываю ей подушку под бедра и примерно столько же времени продолжаю знакомство, пока не довожу ее и себя до разряда.
— Благодарю, прекрасная ортесса, ваше воспитание выше всяких похвал, — говорю, чтобы что-то сказать.
Офелия достаточно по-деловому мне кивает и присаживается над таким же тазиком, делает свои дела, мы возвращаемся к детям, которых уже развили и переодели в гораздо более скромную одежду.
То есть, достаточно неглупые женщины не собираются дразнить победителей крестьян своим нарядным видом и видом ухоженных детей. Понимают, что стоит делать, когда замок захвачен и требуется найти себе нового покровителя, чтобы отдаваться только ему одному. Пусть даже и вдвоем сразу или по очереди.
Я оставляю женщин обсудить мои технические характеристики, напор и силу проникновения и проходя мимо продуктового склада на втором этаже слышу чье-то разгоряченное дыхание в углу, где вид сбоку закрывают мешки с мукой.
Старина Норль по-своему получает дивиденды с нашего завоевания, как и я только что, поэтому я молча прохожу мимо, чтобы не мешать товарищу радоваться жизни в эти короткие промежутки между боями и свершениями..
Внизу ловлю одного из своих охранников и ставлю его охранять донжон, пока Великий Мастер Норль не выйдет наружу и не скажет, что делать дальше.
Ко мне подходят Кнопф с Кромесом и мы все вместе идем хоронить нашего первого убитого охранника на сельское кладбище, где местные мужики за небольшую денежку уже копают общие могилы для погибших бунтовщиков-крестьян и замковых стражников.
Приезжие кнехты, хоть и сложили головы за хозяек замка, никого особо не интересуют, и я тоже оставляю решение этого вопроса на тех командиров крестьянской армии, кто придет к нам на смену сегодня или завтра.
Интересно, что тогда почувствуют прекрасные вдовы, когда у них появятся новые хозяева, вполне приличные дворяне? Что они оказались бессовестно обмануты и почти изнасилованы какими-то проходимцами? Да еще в крестьянской одежде?
С другой стороны, сегодня именно мы с приятелем представляем настоящую власть в захваченном замке. А сегодняшний день слабым женщинам с детьми еще нужно пережить, хорошо еще, что по предыдущему замку все бойцы получили наглядный урок и никто не хочет получить плашмя мечом по башке за попытку насилия.
Я ведь только предложил спуститься вниз первую из ортесс
В общем, моя совесть чиста и предаваться ее угрызениям я не стану.
В символичную награду для них я не буду искать тайник этих веселых вдовушек, который наверняка имеется где-то на верхних этажах донжона, даже для обеспечения общенародного счастья трудового населения этих краев.
Они и так остались вдовами в молодом возрасте из-за случайной встречи своих мужей с Мастером Норлем, но, давать убиваться себя по какому-то непонятному капризу, оказавшись в месте охоты высшего сословия — мы совсем не обязаны, в конце концов.
Подходит ко мне местный староста и предлагает выкопать большую могилу для массового захоронения павших кнехтов, всего за два золотых далера, я с радостью плачу сразу, чтобы вопрос с вывозом тел из замка и их захоронением оказался решен, раз и навсегда.
Когда по всей территории укрепления валяются окровавленные и раздетые донага трупы недавно живых людей, как-то неспокойно на душе и взгляд это зрелище совсем не радует. Напоминает о суетности и грехе смертоубийства, зато, если захоронить тела и замести следы крови, то жизнь вполне ничего становится.
Кнопф расставляет людей по постам, советуясь с главным от приданного мне отряда и потом откровенно радостно рассказывает, насколько больше стало у нас кольчуг, притом хорошего качества, мечей, арбалетов и прочего дорогого и очень дорогого оружия.
Помимо двух машинок, которые мы захватили в самой башне, я еще с Норлем лично застрелили двоих арбалетчиков, еще три таких изделия отошли к крестьянам, а так же пятнадцать кольчуг и прочая куча оружия.
— Они просто ошарашены такой легкой победой. По раскладам командира, чтобы завалить этих двадцать кнехтов в открытом бою, они все должны были погибнуть и только следующий отряд мог довершить дело. У крестьян очень даже поднялось настроение и будущее теперь не так беспросветно, во всяком случае, сегодня вечером. Одна небольшая победа и людей не узнать, до этого времени они шли воевать, как на казнь и собирались умереть по-настоящему. Не слушали нас, когда мы их уверяли, что все получится нормально.
— Как ты считаешь? — решил узнать я мнение доверенного лица, — Если предложить перейти под нашу команду, сколько народа откликнется?
— Могут и все, народ любит удачливых вождей, — говорит Кнопф, — Но, серьезных бойцов среди них наберется не больше трети, остальные не так хороши, все же они — обычные мужики, которые немного научились работать с копьем за этот год войны.
— Дело в том, что нам для массовки в следующем замке потребуются не только все, кто у нас есть сейчас, а это двадцать наших и пятьдесят выживших крестьян. Десяток погиб, еще примерно двадцать ранены, так что, нам требуется еще сотня боевого народа, а его могут дать только серьезные командиры повстанцев.