Новые приключения капитана Шпарина
Шрифт:
Слева и справа от фар засверкали огни, автоматная очередь ударила экстрасенса по ногам, вторая свалила в канал, следующая желтыми светлячками, веером, пронеслась над головой Шпарина.
Тишина.
Шпарин медленно тянул «ТТ» из кармана.
– Готов, - сказали у машины.
– Шевелится…
Длинная очередь. Пули вспороли рюкзак на спине и протренькали по металлу «забора».
Четыре выстрела, слепящие фары погали и раздался вопль. После пятого в темноте застонали в два голоса. Шпарин еще раз выстрелил на звук и пополз к полосатым столбам.
«Прощай,
На рассвете Шпарин стянул рюкзак и разложил содержимое на траве.
«Ну не нас же они ждали, перестраховались, видимо. Скорее всего. Фляжка цела… Пузырек с йодом в крошку… Фонарю пипец… Вашу мать…».
Шпарин перенюхал продукты и вещи, пахнущие рыбьим жиром, отбросил в сторону, отбросил рваный, ставший пятнистым рюкзак, продырявленный котелок, истекающую маслом банку сайры, тушенку с Мараловым они съели по дороге, и завернул буханку ржаного, палочку сырокопченой колбасы и шмат сала в полотенце, оставшееся как ни странно, чистым. Затолкал за пазуху, сунул в верхний карман две упаковки бинта и поднялся.
«Куда пойти, куда податься? Кому отдаться… Возвращаюсь. На Северо-Восток через Юго-Запад, блин… Там посмотрим. Найду, кому отдаться…».
***
Широкие разделительные линии, белые, красные, жёлтые. Белый щит на противоположной стороне дороги. В овале из остроконечных желтых листьев - морда медведя и два слова - «Соединенное Губернаторство».
Шпарин, вытирая пот, провел ладонью по лицу. Посмотрел на сочащийся кровью порез на левой ладони, лизнул и, ощутив солоноватый привкус, плюнул на серый бетон.
– Сдается мне - это другое «Губернаторство», - тихо сказал Шпарин, касаясь пальцем морды медведя на щите.
– «Мишка» без зубов. Я где-то снова и тихо пересек невидимую черту.
«Михал Иваныч, вы всё чаще стали разговаривать сами с собой и если так пойдет дальше, кто поручится за ваше душевное равновесие?».
Шпарин достал упаковку бинта, открыл, сорвал с обочины лист подорожника, потер о джинсы, удаляя пыль, помял, приложил к порезу, замотал ладонь, проверил обойму «ТТ», вытянул из джинсов часы, мобильник и уселся в узкую тень, отбрасываемую указателем.
«Брегет» лежал в левом кармане джинсов, хотя Шпарин помнил точно - утром он переложил его в правый. «Брегет» был в порядке. Шпарин сверил показания стрелок на циферблате с солнечными часами - тенью от столба указателя. Вроде бы московское время. Включенный мобильник не подавал признаков жизни. Доведенный до иступления Шпарин поднял руку, собираясь разбить телефон о бордюр на котором сидел, но мобильник неожиданно ожил, засветился экраном, щелкнул, сыграл бодрый военный марш, приятнейшим женским голосом рассказал о погоде в Соединенном Губернаторстве на сегодня, 9 июня, пискнул, стал горячим и замолчал.
«Три дня назад «дома» был август, двадцать пятое… Дурдом продолжается».
Шпарин опустил мобильник в карман куртки, поднялся и побрел по бетонке.
За поворотом маячил одноэтажный щитовой домик.
«Твою
Полосатый шлагбаум, пятнистый джип, колесный бронетранспортер с пулеметом. В кювете валялся ржавый остов легкового автомобиля.
Шпарин развернулся и неторопливо, мелкими шажками двинулся назад к перекрестку.
От группы стоящих у шлагбаума людей в военной форме отделился автоматчик и пошел за ним.
– Эй!..
– крикнул военный.
– Это ты болтался на перекрестке? А мы про тебя забыли. Быстренько топай ко мне!
Шпарин остановился, повернул голову и приветливо помахал.
– Да я прогуливаюсь, грибы собираю.
– Не бойся, небольшая проверочка. Потом пойдешь дальше… - хихикнул автоматчик, передергивая затвор автомата.
– Грибы собирать.
«Убьют… Убьют на хрен!».
Шпарин побежал, прихрамывая и петляя, выстрелов он не слышал. В пятнистый джип вскочили двое военных, шлагбаум поднялся, и машина ринулась к стене леса, к тому месту, куда нырнул беглец.
Минут через двадцать здоровье кончилось. Хватая ртом живительный озон, Шпарин привалился к стволу осины, сполз спиной по дереву и вытянул ноги. Ещё минут пять сидел, ни о чём не думая, и тупо смотрел на кусты ольхи в пяти метрах от себя.
Голодная боль в желудке привела в чувство, организм требовал восполнения сил.
«Тихо. Вроде оторвался. Перекушу. Эх, Николаич, Николаич… Но что-то мне подсказывает - мы еще увидимся».
Шпарин пошевелил пальцами в правом ботинке с надорванной подошвой, обмотал обувь бинтом, изучил грязные, порванные на коленях джинсы, и вытащил из-за пазухи сверток. Развернул, раскрыл складной нож и, прислушиваясь к звукам леса, порезал колбасу и сало на тонкие кусочки, соорудил маленькие бутербродики и принялся за трапезу.
На соседней осине, рядом с той, под которой он устроился, орудовал дятел. На Шпарина летели отходы его деятельности в виде небольшой стружки, но он не был на него в обиде - какой-никой, а сторож. Проку от этого сторожа оказалось мало, Шпарин понял это, когда приканчивая последний бутербродик, потянулся к фляжке с водой, набранной утром из маленького родничка.
Хрустнула сухая ветка.
Дятел продолжал заниматься ударным делом.
– И как у тебя башка не отвалится?
– продолжая жевать, прошамкал набитым ртом Шпарин и, уронив фляжку, полез в карман за пистолетом.
– Сиди смирно, косоглазая морда!
– раздался грозный голос, и из кустов высунулся ствол автомата.
Шпарин подавился и зашёлся в кашле. Кусты ольхи раздвинулись и перед ним появился розовощекий здоровяк в камуфляже. Коричневый берет, высокие коричневые ботинки, на широком коричневом ремне желтая кобура, над правым верхним карманом пятнистой куртки блестел золотом криво висящий овальный знак размером с донце стакана, с медвежьей мордой, точно такой, как на щите у дороги.
«Твою мать!.. Супонев!.. Немного другой, но это он! Не убиваемый особист! Ну сколько можно…». Шпарин прокашлялся, стряхнул хлебные крошки с куртки и, завязывая разговор, спросил: