О темных лордах и магии крови
Шрифт:
Удар первый, неуверенный, второй, и сердце отчаянно-болезненно забилось, в то время как сознание все еще плыло, дыхание было затрудненным, а кончики пальцев будто покалывало настолько сильным холодом, что зимний морозный ветер, безжалостно трепавший выбившиеся из-под шапки волосы, показался неожиданно теплым… живым. И живой, но обжигающе-горячей была ладонь лорда Гаэр-аша, медленно поглаживающая меня по спине.
Запоздало осознала, как двусмысленно выглядит все происходящее, в особенности мое спрятанное на его груди лицо. Вздрогнув, попыталась отпрянуть, но ректор удержал, властно и уверенно, вновь привлек к себе и погладил пальцы моей руки, которая все еще оставалась
Постояла, с трудом удерживая равновесие, затем огляделась — весь полигон покрывал плотный, непроницаемый туман. Поняла, что случившееся Гаэр-аш от парней скрыл, и испытала искреннюю благодарность к нему. Испытывала я ее ровно до того момента, как посмотрела на ректора. В его внимательно вглядывающихся в меня глазах, едва прикрытая крайней задумчивостью, необузданной огненной стихией бушевала ярость.
И причину этой ярости он озвучил, задав вопрос:
— Тадор Шерарн обучал тебя, бывшую еще ребенком, пересекать Грань?! — В последнем слове послышалось практически рычание.
Пожав плечами, просто спросила:
— А что?
У Гаэр-аша заметно дернулся глаз, но он промолчал. Заставил себя промолчать. И далось ему это с трудом. Уже в следующее мгновение его лицо приняло невозмутимое выражение, и ректор задумчиво произнес:
— Лич… забавно. Так, значит, отступники. Что ж, нечто подобное я и предполагал с момента появления измененной нежити.
Из всего этого я сделала невероятный, но логичный вывод:
— Вы все слышали?!
Лорд Гаэр-аш внимательно посмотрел на меня и поинтересовался:
— А для чего, по-твоему, в момент контакта страхующий маг держит контактирующего за руку? — И он указал взглядом на наши все еще соединенные ладони.
— Для того, чтобы запустить остановившееся в Грани сердце, — ответила я.
Лицо ректора окаменело, пальцы сжались с такой силой, что мне стало больно.
Молча вырвала руку из захвата и удивленно спросила:
— А вы н-н-не знали?
— Шерарну очень повезло, что он уже мертв! — неожиданно серьезно произнес лорд Гаэр-аш.
В следующее мгновение, словно изгнанный ветром, исчез плотный туман, обнажая Эдвина и Дана, сцепившихся с какой-то водянистой нежитью.
— Тренировка закончена, — объявил Гаэр-аш, и все фантомы разом исчезли.
Опустились на землю Яда и Коготь, Гобби отбросил в сторону ставшую ненужной лиану и отряхнул ладони, Дан и Эдвин, прихрамывая, направились к нам.
Когда они подошли, ректор мрачно оглядел каждого из некромантов и тихо и оттого ощутимо угрожающе спросил:
— Чья нежить пострадала и была восстановлена?!
Парни переглянулись, потом разом посмотрели на меня, я пожала плечами, показывая, что я тут ни при чем. И вообще это был какой-то странный, неожиданный и непонятно по какой причине заданный вопрос.
— Не сметь даже пытаться мне лгать! — зло произнес глава Некроса.
Сказано было так, что возникло ощущение, будто на полигоне стало гораздо холоднее и вот-вот с неба начнут бить молнии. А еще появилось чувство завывающего где-то вдали нарастающего ветра…
— Пострадал мой орк, — глухо произнес Эдвин.
В какой-то миг мне показалось, что лорд Гаэр-аш его убьет. Прямо сейчас одним ударом или потоком той ярости, что вспыхнула в серо-синих глазах ректора. Но потянулась тягучая, как капля застывающей крови, минута, за
— Через полчаса на моем полигоне вместе с нежитью! Всем! А сейчас вон отсюда!
Дан взял меня за руку и торопливо потащил за собой, Эдвин шел за нами, напряженный, с неестественно прямой спиной, словно на негнущихся ногах. И я, вырвав ладонь у Дана, дождалась Эдвина, с тревогой заглядывая ему в глаза.
— Мы нарушили правила, — сухо пояснил для меня некромант, едва я приноровилась идти рядом, — я нарушил… Гаэр-аш в бешенстве.
Глава седьмая
С привкусом боли
В общежитие я прибежала одна, без Гобби, он остался с Ядой, которая ему что-то на хвосте и когтях разъясняла, кажется, про схватку с аксумом, так что вбежала я одна, одна промчалась по лестнице наверх. И замерла. У нас на втором этаже перед поворотом к душевым были зеркала, так вот сейчас там оказалось неимоверно многолюдно! И я, замызганная, в грязной одежде, слизи, земле и болоте, с растрепанными волосами, грязными ногтями, под которыми тоже земля была, застыла, глядя на фей в роскошных бальных платьях. Потому что сейчас это были не некромантки, это были феи… ну, или эльфийки… правда темные. И все они были восхитительно, изумительно, невероятно красивы!
И я им позавидовала.
Нет, правда позавидовала, всем сердцем. Потому что я никогда не была на балах — на артефакторском факультете их попросту не устраивали, но так как жила я в западном корпусе с окнами, выходящими на стихийные факультеты, то не раз и даже не два мне доводилось сидеть на подоконнике и с тоской смотреть на прекрасных леди в удивительных платьях, которых вели танцевать галантные лорды…
И вот снова бал, а я опять как-то в стороне от всех событий. Нет, на бал я, конечно, попаду, правда попозже, но едва ли мне там будет до развлечений. Сначала нужно будет найти Рика, узнать, как он, и в очередной раз напомнить самой себе, что так будет лучше… лучше для Рика, а лично я всегда буду тосковать по самому светлому для меня периоду в мрачном Некросе и самому беззаботному… Так, не думать об этом! Потом нужно будет вернуться к Норту, так что на танцы и увеселения времени не останется. С другой стороны, у меня уже был прекрасный танец с прекрасным парнем, который не отвернулся от меня, даже когда я выгорела… и я никогда не забуду об этом.
И все мысли по поводу несправедливости жизни улетучились сами. Ну почти, просто, когда грязная и измазанная в земле я протискивалась мимо толпящихся перед громадным зеркалом и некромантки, напуганные тем, что я могу испачкать их наряды, ругались на меня не особо приличными словами, я снова подумала о несправедливости. В душевой и вовсе захотелось расплакаться, пока никто не видит.
Нет, ну почему?! Ну вот если бы не эти Мертвые игры, я бы сейчас тоже готовилась к балу, бегала к куратору делать прическу, разукрашивала ноготки мерцающей росписью… Эти самые ногти я как раз в данный момент пыталась вымыть — падала я сегодня много и часто, грязи под мои коротко стриженные коготки набилось изрядно, руки шершавые, обветренные, жуткие даже по меркам ходящих вечно с мозолями на пальцах артефакторов. Наверное, я все-таки разревелась с досады, но, помня о сказанном Гаэр-ашем про пятнадцать минут, торопливо домылась. Кое-как высушив волосы, завернулась в полотенце, грязные вещи кинула в свой ящик в душевой, намереваясь постирать, когда вернусь, и направилась в свою комнату.