Объектный подход
Шрифт:
Вообще, со спасами нам несказанно повезло, если, конечно, можно считать везением участие в спасработах в принципе. Предстоящий спуск пострадавшего представлял собой небольшую прогулку по сравнению с тем, что могло бы быть на более серьезном маршруте и на большей высоте. Снять тело со стены иногда практически невозможно, а в некоторых случаях трупы оставляют там, где их нашли. Правда, я не слышал, чтобы так поступали на Кавказе, но зато это дает представление о сложности спасработ в горах. Нам же предстояло идти пешком, неся вчетвером одни носилки.
Дойдя до сравнительно безопасного пути, мы
По мелкой сыпухе идти достаточно тяжело, а переносить носилки через россыпи крупных, от метра и больше, камней еще сложнее, но скорость передвижения все равно не шла ни в какое сравнение с тем, если бы мы спускали их на веревках.
Выйдя на ледник, все почувствовали облегчение – по нему можно было идти как по дороге, перешагивая временами через бурные ручьи талых вод, текущие по его поверхности. И здесь Макс первый раз пришел в себя. Он застонал, открыл глаза и попытался что-то сказать, но не смог. Олег приподнял ему голову и приложил фляжку к губам. Макс сделал глоток, попробовал пошевелиться, но только резко дернулся и снова потерял сознание.
– Насколько я понимаю, тут дело не в переломах. – Олег вытер кровь с губ Макса. – А во внутренних повреждениях. Почти наверняка сломанное ребро задело легкое, а про остальное ничего не могу сказать. Так что я предложил бы поспешить. Да и спуск в темноте… – Сам он тяжело дышал, и было видно, что путь дается ему нелегко. Особенно переход через россыпь крупных камней – курумы.
Я тоже не чувствовал себя способным поднажать. Пульс под сто восемьдесят, колени и руки дрожат, от жары разболелась голова. Остальные чувствовали себя не лучше.
И тут я впервые вспомнил о своих новых возможностях, о которых никто из ребят не подозревал. Надо пробовать, как-то их использовать, иначе зачем я их развиваю?
– Так, делаем привал десять минут, – предложил я, – лучше сейчас отдохнуть, чем потом упасть.
Все со мной согласились с явным облегчением, положили носилки и попадали на камни кто где стоял.
Как ни странно, вызвать второе зрение у меня получилось легко. И я увидел всю нашу группу. Ауры всех в целом сохраняли естественный цвет, только заметно потускнели и местами приобрели оранжево-желтые оттенки. А еще я заметил очень большое рассеивание энергии в пространство. Сам я давно с этим справился, закольцевав на себя большинство энергетических каналов и создав улавливающий и возвращающий энергию обратно модуль, который работал постоянно. Вероятно, поэтому и чувствовал себя лучше остальных, предотвратив естественное и бесполезное рассеивание энергии.
А вот на Макса было страшно смотреть. Нормальные синие и зеленые тона ауры практически повсеместно сменились на красные, оранжевые и желтые, а в местах повреждений было видно, как последние капли жизненной энергии вытекают из организма. Энергетический обмен в организме был необратимо нарушен. Я вдруг понял, что мы вполне можем не донести его даже до базового
Я срочно развернул и активизировал модуль по сбору и накоплению энергии. Проблемой оказалось то, что здесь, на леднике, ее просто неоткуда взять. Единственные источники – это мы сами, не забирать же у нас последнее? Она нам еще понадобится для транспортировки.
Модуль я проектировал автономным, но все равно максимальное расстояние, на котором я мог поддерживать с ним связь, ограничивалось несколькими километрами. А программировать его на сбор энергии где-то далеко и последующее возвращение не было времени. Оставался единственный вариант: отправить его в район базового лагеря – тот максимум, до которого я мог дотянуться, и собрать там все что есть. Кроме людей, конечно, – это в него заложено основным принципом.
Отправив этот модуль, я активизировал следующий, который помогал мне выйти в астрал. Только надо что-то сказать ребятам, чтобы не пугались.
– Народ, послушайте минутку. – Все посмотрели на меня, а я чувствовал себя полнейшим идиотом. – Я сейчас немножко… м-м… отключусь. Да, можно и так сказать. Вы ничего не делайте и меня не трогайте. Это ненадолго. Все вопросы потом, – видя, что Серега собирается что-то сказать, добавил я. – Попробую помочь Максу.
Я привалился спиной к камню и запустил программу модуля. Меня привычно окутала полная тьма и тишина. Это продолжалось какое-то неуловимое мгновение, потом я сразу же вылетел из-под его влияния. Внешней энергетической подпитки, к которой я так привык, не было, так что приходилось использовать энергию тела. Впоследствии такая потеря отразится на мне слабостью, если я ее не восполню, но сейчас не это главное.
Переместившись к Максу, я внимательно осмотрел его. Менять что-то на физическом уровне я не могу, а вот разорванные энерго-информационные каналы можно попробовать подправить.
Начал с самого простого – с перелома руки. Здесь канал не был порван, только вывернут, и в нем образовалась непредусмотренная дыра, откуда происходила утечка энергии. Работать с каналами я научился уже давно, только, к сожалению, мог делать это лишь вот таким образом, из астрала. Этот канал я быстро выправил и зарастил, добавив собственной энергии.
Следующий канал в районе ноги был надорван – энергия из него просто вытекала. Я мог просто его заглушить, но тогда потом пришлось бы рвать его по новой и сращивать с остатком ниже. Но я пошел более энергоемким путем. Срастить канал для меня не очень сложно, но требует много энергии, часть которой я собрал тут же, пока она не рассеялась, часть – от рассеивающейся энергии Сереги, Олега и Шурика. Им не повредит, и мне экономия.
Сложнее всего оказалось справиться со внутренними повреждениями. На этом уровне я видел, что сломанное ребро все-таки вошло в легкое, но помочь здесь ничем не мог. А мешанина энерго-информационных каналов была запутана так, что пришлось медленно и вдумчиво их изучать. К счастью, мне не нужно было полностью исследовать их структуру, а просто найти поврежденные и соединить. Вот только поврежденных было с десяток, и, чтобы понять, что с чем соединять, требовалось изучение.