Обладатель-десятник
Шрифт:
– Это мой! – птицей кинулась к столу Лариса Андреевна.
Только чудом её успел перехватить вставший грудью на пути Саша:
– Извиняюсь, но пять секунд нужно ждать!
Это время, видимо, нужное для пеленгования, было выдержано. После этого женщина схватила аппарат и с отчаянием воскликнула:
– Не успела!
– Есть номер! – рявкнул Саша. – Засекли! Работаем, ребята! – он забрал телефон у застывшей Ларисы Андреевны и поставил на место, поправив провод, соединявший аппарат с подставкой.
Карл Гансович подошёл к жене и, обняв за плечи, усадил на стул рядом со столом.
Не прошло
– Звонок был из Москвы! Гарантия полная. Номер проверяется. Пока предварительно: такой вообще не продан. До сих пор регистрации на него не было. Продаётся в магазине «Икея» на Ленинском проспекте. Наш патруль уже направился туда.
Ещё минут через пять всеобщего напряжения поступил доклад от командира патруля:
– Пакет с указанным телефонным номером у меня в руках. Так и не продан. «Симка» цела. Звонить с неё никак не могли. Проводим опрос продавца.
Саша в явном недоумении переглянулся с коллегами:
– Не может такого быть…
А Загралов принялся действовать дальше. При этом он понимал, что собственного интеллекта матрица ещё не имеет, и весь разговор придётся ему контролировать лично.
Телефон на столе зазвонил вновь. Карл Гансович застыл на месте, перестав нервно расхаживать по комнате, а Лариса Андреевна так взглянула на Сашу, словно готова была разорвать его на части, если тот посмеет её придержать. Тот и не посмел. Зато успел сказать в свой микрофон:
– Тот же номер! Работаем!
– Алло! – дрожащим голосом начала разговор Лариса Андреевна.
И тут же окаменела, услышав в ответ торопливый голос дочери:
– Мама, привет! Мне дали всего полминутки… Со мной всё в порядке, я цела и невредима. Но выпускать меня пока не собираются. Мало того, буквально сегодня меня намерены куда-то увозить, понятия не имею куда. И уже оттуда будет повторный звонок. Не переживайте за меня и не убивайтесь понапрасну, всё будет хорошо!
Лариса Андреевна сидела вся в слезах, и, видимо, горло у неё свело спазмом, потому что она ничего не могла сказать в ответ. А Саша, не прикасаясь к телефону, вдруг оказался на линии:
– Ольга! Отвечай быстро: пятью шесть?
– Тридцать…
– От ста отнять двадцать?
– Восемьдесят…
– Триста плюс…
– Да я это, я! Не сомневайтесь! Время вышло, но я ещё…
Уже теряя последние силы, Иван прервал контакт, тем самым завершая задание для двойника. Тотчас в принимающем телефоне послышались короткие гудки. Пока все бегали, пока велись самые оживлённые переговоры и обсуждения, пока относили в спальню на кровать рухнувшую в обморок Ларису Андреевну, Загралов тускло радовался, что на него не обращают внимания. Потому что он судорожно пытался восстановить дыхание. Для жизни ему банально не хватало кислорода в крови. И где-то на заднем плане восприятия появилась мысль:
«Наверное, именно так умирают самые слабые и неподготовленные обладатели…»
Скорей всего секунды три лишних контакта с двойником Ольги привели бы к тому, что он бы благополучно испустил дух. Хорошо ещё, что сидел в углу, никому не мешая и не бросаясь в глаза. А когда чуть отдышался и приподнял веки, увидел приближавшегося
– Ты как?
– Выживу… – только и выдавил из себя Иван. Потом подумал, и просительно добавил ещё два слова: – Коньяка! Стакан…
Иной достойной мысли, как чуток восполнить потраченные калории, в голову не пришло. Карл Гансович кивнул, вышел из комнаты и вскоре вернулся с двумя бокалами. Один, полный, протянул Ивану, а второй, где коньяка было только на треть, поднял чуть ли не над головой и провозгласил:
– Ну, артист! За твой вещий сон! – и махом выпил, словно водку.
А потом расширяющимися глазами наблюдал за Иваном, который маленькими глоточками, не кривясь, словно колодезную воду, выхлебал свою более чем преизрядную порцию. Фаншель подобрал отвисшую челюсть и сказал:
– Ну, ты… монстр! До кровати хоть доползёшь?
– Куда я денусь… – ответил Иван.
И поковылял «к себе», двумя этажами выше.
Глава двадцать шестая
Откат и контакт
Дальнейшие двое суток прошли для Загралова словно в тумане. Он почти и не помнил ничего из происходившего. А может, просто не фиксировал в памяти? Действительность воспринималась кусками. Вот Карл Гансович ведет его за стол. Лариса Андреевна ставит перед ним тарелку. А вот он уже в постели. Какие-то мужчины у кровати, судя по разговору – врачи. Хлопочущая вокруг Елена. Она же – кормящая его с ложечки. Какая-то девушка, меняющая пузырьки на капельнице – медсестра?..
И всё это на фоне спокойной уверенности, что всё идёт правильно. Всё получается, как и было задумано. И чётко помнилось: «Сигвигатор под матрасом! Каждое утро надо от него получить очередную порцию силы!»
Первая порция, после первого ночного пробуждения, не дала ничего. Почти. Только что-то забулькало в желудке, пошла неприятная отрыжка, а потом пришлось тащиться в туалет.
А вот вторая, на следующее утро, дала конкретную очистку мозга от шлака сгоревших переживаний и эмоций. Да и тело, хоть слабо, но стало лучше ощущаться. Привстав на локте, полюбовался на себя в зеркало встроенного шкафа. Казалось бы, хуже некуда, чем после той страшной ночи, а нет, нашлись ещё скрытые резервы тихого ужаса.
«М-да… Таких даже на кладбище не принимают, – прорезался в сознании чёрный юмор. – Иначе все покойники разбегутся…»
Но зрение было четким, голова не кружилась, уши все слышали…
«О! Кто-то кастрюлями громыхает… Неужели тёща? Ха! А вот запах… не совсем. Никак у неё что-то подгорело… Странно…»
Кое-как встал, справился с завязками халата и вышел из спальни. Возглас удивления вырвался сам по себе:
– Ленка?! Ты почему не на съёмках?
– Мне сегодня не с утра. – Она повернулась к нему вроде с радостной улыбкой, но тут же нахмурилась и не смогла удержаться от горестного вздоха: – Видос у тебя… мм! Только детей пугать… Тут целая кампания в Москве идёт под лозунгом: «Спасём дистрофика Загралова!» Собирают горох, сгущёнку, печенье, – она тараторила, вызывая глупую улыбку на лице этого самого «дистрофика». – Вон, даже из Африки прислали тебе гуманитарную помощь, – девушка ткнула пальцем в вазу с фруктами.