Оборотни у власти, или Мракобесие 90-ых

Косилкин Юрий

Действительно, вторым бандитом оказался бывший сослуживец капитана Иванова, один из его боевых друзей – старшина Иван Сидоров – честнейший парень, весельчак, убежденный холостяк, никогда не подводивший своих боевых товарищей. В его поведении с друзьями было что-то детское, доброе, искреннее. Однако в боевой обстановке он становился сильным, смелым, отважным. За это его и любили однополчане. И вот он здесь вместе с бандитом, и издевается над своим бывшим другом.

«Что случилось? – размышлял Николай. – Почему они оказались по разную сторону баррикад? Неужели комбат действительно прав? Не может быть! Не хочу этому верить. Старшина не может быть предателем. Что-то здесь не так. А что? узнаю позже, если останусь в живых».

– Иван, неси

утюг, – прервал размышления Николая бритоголовый. – Сейчас мы проверим – толстая ли у него шкура?

«Вот сволочь, – зло подумал капитан, – такая рожа приснится и концы отдашь! Ну ничего, ты у меня еще попляшешь «красавчик»: смеется хорошо тот, кто смеется последним». – И Николай зло посмотрел на своего палача.

Тем временем Иван послушно принес утюг, включил его в сеть и внимательно посмотрел на своего бывшего друга. По всему было видно, что он не ожидал такого поворота событий, и ему было искренне жаль своего кровника. И хотя в его глазах было заметно смятение чувств, тем не менее он беспрекословно подчинялся бандиту. «Видимо, сильно погряз в бандитском болоте, – с горечью подумал Николай. – Но по глазам вижу – поможет мне, надо лишь вырвать его из преступной клоаки».

В этот момент бритоголовый встал, взял из рук Ивана раскаленный утюг и подошел к капитану. Вид у него был настолько свирепый, что у Николая заныло под ложечкой.

– Будешь признаваться, ворюга, или нет? Где деньги? Куда ты их дел? Где спрятал? Отвечай или я сожгу всю твою паршивую шкуру.

«Ах, вот в чем дело. Теперь понятно: надо всего лишь указать то место, где я спрятал деньги, ловко отобранных у грабителей, ограбивших банк. На-ка выкуси! Мечтать не вредно, бандитская твоя рожа! Не дорос еще, рылом не вышел, чтобы расколоть асанца». – И капитан с презрением посмотрел в глаза бандита. В этом взгляде было столько ненависти, столько презрения, что бритоголовый не выдержал, отвернулся и поспешно поставил раскаленный утюг на колени своей жертвы. От нестерпимой боли Николай взвыл и стал материть своего палача на чем свет стоит. Иван отвернулся.

– Где деньги? – неустанно повторял бритоголовый. – Не скажешь, поджарю живьем. – И в подтверждение своих слов он взял утюг и переставил его на грудь капитана. Комната наполнилась запахом паленого мяса. Сидоров поднялся, подошел к окну и открыл форточку.

– Что ты делаешь, недоносок! Выдать нас хочешь? Закрой немедленно, – сдавленным голосом прошипел бандит.

Иван, вздрогнув от злого окрика, зло посмотрел на своего обидчика, но тем не менее, ничего не сказав, послушно закрыл форточку и вернулся на место.

– Убери утюг, гадина! – зарычал Николай. – Больно же, будь ты, скотина, человеком. Не знаю я, где ваши грёбаные деньги, а если бы и знал, то такому дерьму, как ты, ни за что бы не сказал.

– Скажешь, скажешь, сучара! Иначе я тебя хорошо поджарю, мало не покажется. А деньги мы в любом случае найдем: от нас ничего не скроешь в этой проклятой стране.

– Ах, вот ты как! – взревел капитан. – Не наш значит. Агент ЦРУ – шкура продажная! Ну, погоди, доберусь я до тебя и твоих хозяев. Обещаю: пощады вам, гадам, не будет, семь шкур спущу, но избавлю страну от предателей.

Бритоголовый понял, что сболтнул лишнего, но тут же успокоил себя:

– Заткнись, гнида! Все твои угрозы, всю твою ненависть ко мне ты, ворюга, унесешь в могилу. Понял или не дошло? Жить тебе осталось совсем немного, так что готовься в преисподнюю.

Прорычав эти слова, бандит подошел к Николаю и с силой нажал на шипящий утюг. Капитан взревел от нестерпимой боли. Понимание происходящего стало уходить из его сознания. Он с трудом улавливал его суть. И лишь одна мысль еще теплилась в его голове – «не скажу, не выдам, хоть убейте!»

– Все, отключился. Пусть отдохнет немного и придет в себя. А мы тем временем заправимся. Там в холодильнике кое-что осталось и водка есть.

Сказав это, Иван подошел к обмякшему Николаю, снял утюг и отключил его от сети.

Когда насильники

вышли, капитан каким – то внутренним чутьем почувствовал, что остался один, что никто ему не угрожает. Он открыл глаза и убедился, что действительно один, что судьба дает ему шанс, и он обязан им воспользоваться. «Спокойно, не суетись. Помозгуй и действуй!» – вспомнил Николай девиз своего комбата. – Ну что ж, я совершенно спокоен и, несмотря на нестерпимую боль во всем теле, начинаю действовать».

Размышляя подобным образом, капитан попробовал освободить сначала правую руку, но тут же застонал от нестерпимой боли. «Черт возьми! Кажется, мои старания напрасны, и мне не удастся избавиться от этих проклятых пут. Только не сдаваться. Попробуем освободить левую руку». И вновь нестерпимая боль застала Николая врасплох. Понимание происходящего стало уходить из его сознания, которое неожиданно наполнилось многочисленными воспоминаниями из прошлой жизни. Промелькнули детские и юношеские годы: любовь к футболу и мечта стать известным футболистом, возникли тени великих игроков: Яшина, Татушина, Стрельцова из соседней страны, Пеле и Гаринчи из далёкой Бразилии. Позже появилась любовь к поэзии и литературе и мечта стать выдающимся писателем типа Дюма… мечты мелькали одна за одной как падающие звёзды на ночном небосклоне, наконец вспомнилась учёба в военном училище, где он и нашёл своё призвание. Его взвод в Асане был призван лучшим из лучших, а наград за мужество и профессионализм было ни счесть количества. Всё это промелькнуло в одно мгновение в голове Николая и сменилось возвратом к реальной действительности. Он заскрежетал зубами от боли и вдруг почувствовал, что бечевка на руке ослабла. Медленно и с опаской повернув голову влево, капитан увидел, что бечевка разорвалась. Видимо, от долгого хранения она прогнила. Быстро освободив руки, Николай развязал узел на ногах и тут только вспомнил о своих мучителях. И вовремя! Послышались голоса и приближающиеся шаги. «Идут, гады! – зло подумал капитан. – Ну что ж, встретим. Теперь посмотрим, чья возьмёт?» Быстро поправив бечевку на руках и ногах, Николай расслабился, делая вид, что еще не пришел в себя. Первым вошел бритоголовый. Он внимательно посмотрел на свою жертву и презрительно прошипел:

– Смотри – ка, он еще и не думал приходить в себя, все еще отдыхает, или, может, отдал богу душу, ну тогда – туда ему и дорога. Черт возьми, что я говорю? – вдруг заволновался бандит, – шеф нам этого никогда не простит. Принеси воды, да похолодней, мы его быстро оживим. Ишь разлёгся, гадина. Мертвый он для нас опасней, чем живой.

Иван вышел, а бритоголовый подошел к Николаю. Это была его последняя в жизни роковая ошибка. Хорошо отработанной подсечкой он был сбит с ног и оказался пригвожденным к полу, и две сильные руки крепко сжали его горло. Бритоголовый захрипел, резким движением попытался освободиться, но капитан, превозмогая нестерпимую боль, еще крепче сжал ему горло. И дело было сделано: бандит затих, успокоившись навечно. В это самое время в комнату вошел Иван. В руках у него было ведро с водой. Выхватив пистолет из-за пояса бритоголового, Николай направил его на своего растерявшегося «друга».

– Ну что, Иван, пришел и твой черед отправиться туда, куда я поклялся отправить всю вашу мерзкую банду. Скажи хоть перед смертью, как ты дошел до жизни такой?

Друг или враг?

Иван успокоился, поставил ведро и, глядя прямо в глаза Николаю, сказал:

– Извини, капитан, я виноват, попозже все тебе объясню, а сейчас лишь скажу: одному тебе с ними не справиться. Ты даже не представляешь, какая это сила. Многие пытались встать на ее пути. И знаешь, где они теперь? Там, откуда не возвращаются. Понял или нет? Я тебе зла не желаю. Отпусти меня. Этим людям я скажу, что ты убит и концы в воду. Искать тебя никто не будет. Соглашайся, другого выхода у тебя нет, если, конечно, ты не самоубийца. Я не хочу твоей смерти. Понял? Я очень рад видеть тебя и хочу оставаться твоим другом.