Обратный отсчет
Шрифт:
— Некоторые обещания, числом до четырнадцати.
— А, это… Есть выход — каждый день по небольшой экстремальной ситуации. Если ты, конечно, не против гетеросексуальных отношений. А? Как?
Четверг, 29 февраля
Вечер
Когда самолет коснулся земли, солнце давно
Подали трап. Дверь утонула в покатом боку серебристого лайнера. По согласованию с землей первым должен был покинуть самолет капитан Воронов с заключенным. Когда Игнат и Зелимхан появились на трапе, к самолету быстро подъехал еще один автомобиль. Это была черная «Волга». Внизу к трапу подошла группа автоматчиков. Было молчание. Игнат слышал, как под их ногами скрипел трап.
— Постой, неизвестно, что у них на уме, — бросил Игнат Зелимхану, затем он сделал еще несколько шагов по лестнице.
— Я капитан Воронов, — обратился Игнат к старшему группы. — Я лично конвоирую заключенного…
Дверцы черной «Волги» открылись, и в появившейся фигуре Игнат узнал Деда.
— Павел Александрович, — проговорил Игнат. Дед быстро подошел к трапу, махнул рукой автоматчикам.
— С возвращением, сынок… — Он вдруг раскрыл объятия, и Игнат подумал, что это как-то странно и не похоже на всегда сдержанного Деда. — Не беспокойся, все нелепые приказы на сегодня отменены. С возвращением, Ворон. — Потом Дед посмотрел на Зелимхана. — Полковник Бажаев, Государственной Думой объявлена амнистия. Остались формальности, думаю, день-два.. Я лично обещаю вам свести этот срок к минимуму. И… спасибо. — Потом он перевел взгляд на Игната:
— Пойдем, сынок, отвезу тебя домой. Много чего придется рассказать… Но уже все позади.
— «Заячьи уши»? — Игнат вдруг вскинул голову и пристально посмотрел на Деда. — Это кто-то из наших? Да?
— Пойдем, сынок, в машину. Тебя ждут дома. Все уже позади.
— Павел Александрович, а не знаете вы. Лавренев?
— Лютый? — Дед усмехнулся. — Так его называют?
— Так точно, товарищ генерал.
— Ну и дружки у тебя… Друг
— Так точно. Майор Бондаренко…
— Не волнуйся, говорю же тебе, все плохое уже позади. Совсем позади. Ему оказали помощь, и сейчас, насколько я знаю, он уже готов продолжать свой благородный труд.
— Он очень мне помог. Может, его труд не… он не совсем законопослушен, но эти триста человек сейчас в самолете…
— Я все знаю, сынок. Предлагаешь наградить братву орденами за личное мужество? — Дед мягко улыбнулся. — Поедем, сынок. Тебя ждут дома. Все закончилось.
Ворон сделал шаг за увлекающим его Дедом, потом вдруг остановился. Обернулся — автоматчики окружили Зелимхана, сейчас ему наденут наручники. День-два..
Они смотрели друг на друга, ветер был холодным, сырым, совсем не таким, как в небе, когда рядом с ними двигалось огромное пылающее Солнце.
— Ну, прощай, — проговорил Игнат.
— Да… Прощай.
Внезапно включили яркий прожектор, он ударил Ворону по глазам, ослепляя. Игнат заслонился рукой от искусственного электричества:
— Зелимхан, можешь пообещать одну вещь?
Майор, командующий группой автоматчиков, терпеливо ждал. Потом он посмотрел на Деда и вдруг, отступив на шаг, повесил наручники на пояс.
— Смотря что. — Зелимхан чуть насторожился.
— Не входи больше в самолеты в воздухе, не надо — Игнат поднял руку, указывая на небо, и улыбнулся. — Договорились?
Зелимхан посмотрел по сторонам сквозь морозный и ставший искрящимся воздух, поднял голову, вздохнул и с улыбкой проговорил'
— Ладно, пора.
— Будь — Свет больше не слепил, и они хорошо видели друг друга — Постой.. — Игнат покопался в карманах, — держи. — Он протянул ему пачку сигарет «Кэмел». — Выходит, что наши любимые. Как ты сказал? «Верблюд»?..
— Получается так. Спасибо.
Раздались голоса — по трапу начали спускаться первые пассажиры большого лайнера, аэробуса «Ил-86».
— Ну все, пора. Прощай.
Они еще несколько мгновений смотрели друг на друга, а потом, перед тем как разойтись, вдруг одновременно шагнули вперед и крепко обнялись
— Давай, братуха, Аллах даст, свидимся. Береги себя.
— И ты тоже. А потом их развела ночь.
Через несколько часов началась весна. Весна второго года чеченской войны.