Очень большие деньги
Шрифт:
Их взгляды встретились – спокойный, основательный Степанкова и подозрительный, злой Глумова. Он начинал догадываться, что старые связи, на которые он так надеялся, оказались паутиной, и теперь он потихоньку, но неуклонно запутывается в ней все больше и больше.
Глумов ничего так и не сказал Степанкову, и тот заговорил сам:
– Ты ведь работал на наркомафию – там, где-то у черта на куличках, верно? Что же брезгуешь поработать на родине? Деньги здесь такие же, зато люди свои…
– С чего ты взял про наркомафию? – хрипло спросил Глумов.
Степанков негромко
– Я же не дебил, Глумов! Кое-что кумекаю… От тебя за версту несет заграницей – это раз. Потом, ты про Анды говорил? Говорил. Я не поленился, в карту посмотрел, знаю теперь, где твои Анды. Там кокаин-сырец – основной сельхозпродукт. Ну еще бананы… Только такой человек, как ты, бананами заниматься не станет. Вот и выходит, что остается кокаин.
– Вон, значит, как ты рассудил! – криво улыбаясь, сказал Глумов. – Голова у тебя работает. Только маленько ты ошибся. Бананами я занимался, бананами! С детства обожаю этот фрукт. Так что предлагай что-нибудь по этой части – не откажусь. А все прочее меня пока не интересует.
Степанков не стал настаивать. Он тут же поднялся, подошел к Глумову и отечески похлопал его по плечу.
– Хорошее слово – пока! Внушает надежду. Так что я пока пойду, а ты все-таки подумай! Мне кажется, тебе здесь никто не предложит работы лучше этой. У нас тут, видишь ли, специалистов по бананам хватает.
– Где у вас – в таксопарке? – ядовито поинтересовался Глумов.
Степанков покачал головой.
– Злой ты стал, Глумов, – сказал он неодобрительно. – Может, это и неплохо, но я-то помочь тебе хочу. Для другого бы и стараться не стал. А так – людей нужных искал, рисовался перед ними. Теперь что же, все зря? Нехорошо получается, Глумов!
– Ладно, разберемся! – буркнул на прощание Глумов, а когда Степанков ушел, прямо в башмаках упал на кровать и стал размышлять.
Предложение Степанкова ему категорически не понравилось. Он не для того рисковал жизнью, бежал за океан и наживал себе врагов, чтобы на родине вступить в то же самое дерьмо, которым и без того была полна его жизнь. Он мечтал о тихом, но надежном деле, которое позволит с уверенностью смотреть в будущее и иметь свой кусок хлеба с икрой. Ему казалось, что с его деньгами будет нетрудно осуществить эту нехитрую мечту. Ему удалось обзавестись новым именем, которое должно было сделать его невидимкой, и пока это было единственной удачей. Деньги убывали, а все остальное как-то не клеилось.
Но это была одна сторона проблемы. Самым важным было то, что Степанков сделал ему очень странное предложение. Конечно, в молодости он тоже был не без греха, но сейчас он так гордится легальным бизнесом, крепким общественным положением! Для чего ему связываться с этими курьерскими делами, от которых за версту разит наркотой? И даже если он имеет к этому отношение, то зачем ему сразу же раскрываться перед Глумовым? Видно же, что до конца он Глумову не доверяет. И правильно, кстати, делает.
«Но тогда получается, что он меня как будто проверяет! – решил Глумов, мрачнея. – Дернул меня черт за язык сказать про эти Анды! У него башка работает – сразу навел мосты! Но когда знает один, знают все. Пусть даже
Он порывисто встал, подошел к окну. Из разорванных туч брызнул запоздалый солнечный луч, осветил золотые верхушки деревьев на бульваре. Ветер гнал листву по тротуарам. За последние трое суток погода резко испортилась. Как-то сразу навалилась осень, и в городе с каждым днем становилось все холоднее и неуютнее.
Глумов подумал о том, что в запасе у него есть чистый американский паспорт на имя Дональда Брауна и в принципе с этим паспортом ему везде открыта дорога. Вся беда в том, что имя это уже известно Хозяину, а за кордоном он у себя дома. Глумов там чужой. Однажды он уже попробовал стать там своим, и вот что из этого вышло.
Перед его глазами опять всплыли очертания маленького городка в Нью-Джерси, аккуратный белый домик с лужайкой под окнами, подержанный автомобиль цвета морской волны… Однажды он, как обычно, отправился в супермаркет за покупками – добропорядочный, улыбчивый новый американец, говорящий с заметным акцентом и немного странный, но всей душой болеющий за идеалы демократии и частного предпринимательства. А напротив супермаркета, на углу двух чистеньких улиц, пыхтел серый «Бьюик», дожидаясь зеленого света, а трое его пассажиров, загорелые плечистые типы, лениво оглядывались по сторонам, перекатывая во рту жвачку. Глумов в последний момент успел нырнуть в раскрытую дверь магазина, за секунду до того, как тот, что сидел за рулем – с тонкой щеголеватой ниточкой усов под горбатым носом, – успел повернуть голову в его сторону.
В тот же день Глумов уехал. В этой стране каждый имел право на свободу передвижения, и он начал колесить по таким же городкам, даже ни на секунду не задумываясь над тем, чтобы попросить защиты у ФБР. Он рассудил, что без их участия его не смогли бы так быстро отыскать. Нет, конечно, он не грешил на всю организацию, но две-три паршивые овцы там могли быть запросто – за хорошие премиальные от Хозяина они вполне могли сдать никому не нужного русского, пусть даже правительство вручило ему в качестве поощрения настоящий американский паспорт. Толку от него больше не будет, так почему бы не продать хотя бы его шкуру?
«Хвоста» за собой он больше ни разу не видел, но чувствовал незримое присутствие опасности за спиной постоянно. И тогда в один прекрасный день он решил, что пришла пора возвращаться домой. Деньги он по русской привычке не хранил в банке, и ничто его не связывало. Он довольно легко перебрался в Европу, а оттуда – уже с большими затруднениями – в Москву и после всех этих пертурбаций вдруг понял, что здесь ему тоже не найти покоя.
«Куда дальше? За Урал? В захолустье, где ни одна душа меня не знает? – тоскливо подумал он. – И что я там буду делать? Разбираться с местной братвой? Эх, Глумов, что-то ты не так просчитал в этой жизни, где-то ты капитально лопухнулся».