Ода чуждых земель
Шрифт:
Алкоголем затуманивают себе мозги.
Толпа решила отодвинуть все заботы на вечер. И единственные, кто этого сделать не может, это я, и люди-служащие, которые большую часть времени ходят с опущенными взглядами.
— Наслаждаетесь вечером?
Я подпрыгиваю от внезапного голоса, отчего вино даже немного выливается за край бокала, пачкая руки.
— Черт, — ругаю себя под нос.
Подле меня стоит Грин Мен, и я ни черта не знаю, сколько он тут маячит и наблюдает
— Простите, — говорит он, посмотрев мне в глаза, — я и не думал напугать вас.
— Да нет, все в порядке, — говорю, тряся головой.
— Мы ранее так и не были официально представлены друг другу, — продолжает он, вытягивая руку. — Я — Грин Мен, король по супружеству в Царстве Флоры.
Я пожимаю ему руку своей, немного липкой от вина. Но он, вместо того, чтобы пожать в ответ, подводит ее к губам, целуя тыльную сторону ладони, все еще не сводя с меня янтарного взгляда. Его глаза кажутся мне слишком чувствительными, озорными, жадными.
Грин Мен отпускает меня.
— Что ж, вы наслаждаетесь торжеством?
Этот мужчина очень проницательный. Он в курсе, что я чувствую себя здесь не в своей тарелке.
— Нет, — отвечаю, выбирая правду.
Лицо Мена сияет от признания.
— Редкое удовольствие встретить честность в этих стенах. — Он осматривает наше окружение. Фактически вокруг нас нет стен, но он и не имеет в виду в буквальном смысле. Они стоят между знатью и слугами, людьми и феями.
Я натянуто улыбаюсь ему, обращая внимание на толпу. Они вновь наблюдают, вероятно, из-за того, что Грин Мен стоит рядом со мной.
— Ужасно, не правда ли? — говорит он.
Я смотрю на него.
— Что именно?
— Глаза, которые одновременно упиваются вами и презирают. Позерство. Своего рода, пассивное развлечение.
Я скрываю сглатывание. Этот мужчина читает меня, как книгу, и мне не нравится, что он может делать это безо всяких усилий. Издаю уклончивое междометие, разыскивая в толпе Деса. Вокруг него все больше собираются феи, соперничая за его внимание. У меня возникает соблазн протиснуться к нему, но больше желаю быть тут, чем среди голодных собак.
Затем на глаза попадается Мара, смеющаяся среди группы мужчин и какой-то подхалимной знати. Она — Солнце, а они все — планеты, кружащие вокруг нее, желающие ее улыбки, прикосновений, взглядов. Единственный, которого не хватает в ее группе воздыхателей, это мужчина, стоящий рядом со мной.
— Изволите потанцевать с вами? — спрашивает он.
Это заставляет меня возвратить все внимание к Грин Мену. Феи в целом, и мужчины-феи, в особенности, нервируют меня. Всему вина Карнона и его народа. Но когда смотрю на Грин Мена, то не вижу хищника; я вижу близкую душу.
Почему бы и не потанцевать? Сегодня праздник, Грин Мен выглядит заинтересованным,
— Конечно.
Он улыбается на мой ответ, и я поражаюсь, как Мен ошеломляюще красив, когда счастлив. Не то, что бы я не заметила ранее — все феи кажутся привлекательными. Просто, наверное, присутствие Мары затмевает это в нем.
Он берет вино из моих рук, ставит на стол и ведет меня через толпу танцующих тел. И пока двигаемся, мы крутимся, как и остальные пары. Алкоголь греет желудок, и танец отбрасывает последнее из предостережений. Я понимаю это, как только начинаю передвигать ступнями, ловя ритм навязчивой музыки.
— Значит, вы являетесь парой Королю Ночи, — говорит Грин Мен, внимательно осматривая меня.
— М-хм. — Очень сложно сфокусироваться на нем, когда музыка, вино и танцы напрочь отвлекают внимание.
— В нашем королевстве все очарованы вами, — говорит он, кладя руку мне на спину. — Человек, у которого есть сверхъестественные силы, — возлюбленная Короля Ночи. Не принимая во внимание то, что вы выглядите намного прекраснее большинства наших женщин.
Почему мы разговариваем? И почему именно об этом?
— К чему имеет отношение моя прекрасность? — спрашиваю я, сбитая с толку.
Догадываюсь, что глупо спрашивать об этом в Потустороннем мире, где красота — это фактор повышенного внимания, а уродство стараются скрывать под поверхностью.
— Каждый думал, что беспощадный Десмонд Флинн избрал себе обычного раба, — признается Грин Мен. — Мы жалели его, пока не увидели вас.
Послевкусие от вина теперь ощущается кислым, музыка начинает раздражать, а танцы надоедать. Я отодвигаюсь от него, больше не желая танцевать с ним.
— Что-то не так?
Он говорит так, будто не просто называет мой народ рабами или намекает на то, что относится к нему с наименьшим уважением. Это обычная слепая ненависть, которая выводит из себя больше всего.
— Я — обычный человек, — говорю, пока вокруг нас не переставая кружат парочки.
— Нет, Каллипсо Лиллис, чаровница смертных, — говорит он, — это не так. — На этом он начинает отступать. — Постарайтесь насладиться вечером, — советует Мен. — Впереди еще целая неделя торжества.
И после его поглощает толпа. Я остаюсь одна, пока пылкие, крутящиеся тела охватывают меня со всех сторон. Мысль о том, что проведу здесь неделю, окруженная этими феями, внезапно ужасает.
С края от танцев ярко разодетых фей затмевает густая пелена тьмы, и прямо в центре нее стоит Торговец. Он направляется ко мне, пока эта темнота цепляется за него, словно плащ.
Я иду ему на встречу, замечая, что только сейчас он свободен от навязчивых знакомых.
Дес метает взгляд на кого-то в толпе.