Однажды осмелиться…
Шрифт:
— То есть ты за меня все решила?
Оленька печенками ощутила — заводится. Вообще, иногда Света разговаривала с Нико просто безобразно.
— Знаешь что… Если тебе все равно, это не значит, что другим…
Как это понимать: «тебе все равно»? С женой, похоже, и правда все не очень.
Нико встал и ушел в свой кабинет, и остаток вечера эти двое не обменялись ни словом.
64
Света выключила компьютер без пяти
— Всех — с праздником!
Вышел он только около семи, сказал — расходимся в девять, раньше смысла нет, пробки.
— А я на метро поеду! — обрадовался Егор. — Можно я тогда… прямо сейчас?
— Ну валяй, раз уж бунт на корабле. Серега, ты тоже свободен.
Но Серега, вот дурень, намека не понял.
— Да не, мне дома делать нечего…
— Понятно, — Шлыков повернулся к Оленьке. — А тебе?
65
Вот так взял и спросил: «А тебе?» В смысле: «А тебе есть что делать дома четырнадцатого февраля?» И что отвечать? «Нет»? При всех «раздеться»? Сказать «да»? И потом доказывать, что…
— Есть еще третий вариант: «Затрудняюсь ответить», — это Нико.
Пошел к себе, на ходу бросил:
— Если не хочешь в метро толкаться в час пик, подожди до девяти, я тебя отвезу. Мне по дороге.
— Я дальше живу…
— Ну и что?
Сделать Вовке сюрприз, ввалиться в десять домой.
66
Как весело! Шлыковская «Субару» летит, в два счета обходит квелые автомобильчики. Нико мягко ведет машину, играется с ней. Это вам не Вовка со своей пенсионерской ездой. Как доехали — не заметила. Ну, конечно, еще и болтали.
— Мне тут фильм обещали дать посмотреть, французский. Он едва ли не все рекорды проката побил. «Марш императора» называется. Может, видела?
— Нет.
Оленька улыбается. Она незаметно разглядывает руки на руле, — как непривычно, руль в машине справа, — руки, они лучшие рассказчики. Эти — ни грубы, ни ласковы, руки человека, которому некогда миловаться. Человека, который идет куда-то. И главное, знает куда.
Шлыков ускоряется, пролетает на желтый.
— Говорят, невероятная история о мужестве.
— Что-то историческое? О каком императоре речь-то?
Повернулся:
— Ты что, правда не в курсе? Ну ты даешь. Фильм прогремел и уже с экранов сошел. Ну я — понятно, что не видел, мне некогда, но ты-то чем занята?
— Как всякая женщина. Своими переживаниями, — смеясь.
— Ах, простите.
— Ничего.
Переглянулись, засмеялись. И этот смех вдруг сблизил.
— Хочешь, Оль, секрет скажу? Я тоже мало что смотрю. Когда ребята про этот сериал говорили, откуда актриса на обложке, — я только звон о нем слышал. Но прикинулся, что видел. Всего не успеешь, вот тут и нужна команда, которой на сто процентов доверяешь. Ребята во всем этом варятся, ездят всюду —
— Да мне тоже… нравится.
— Да? Вообще-то в тебе такой уж нужды нет. Ты ж можешь домой материалы брать. Просто хочется, чтобы оно быстро происходило — вычитала, поставили, все. Но если…
— Нет, не надо.
— Уверена?
— Не хочу сидеть дома.
Шлыков кинул короткий взгляд:
— У тебя же сын.
— Еще плохой матерью меня назови.
Машина резко соскользнула в соседний ряд.
— Заболтался, сейчас поворот проскочили бы. В принципе меня тогда тоже можно назвать… плохим отцом. У меня их двое. Мальчик и мальчик.
— А сколько им?
— Одиннадцать и семь.
Помолчали.
— Ну, я себя плохим отцом не считаю. Я занятой отец, это совсем другая песня. Мужик должен иметь свое дело. Вот сейчас я журнал затеял, дело для меня новое, хочется всего по максимуму, а сам иногда думаю: подниму ли? Но сразу говорю себе: имел смелость схватиться — тащи. Такой вызов самому себе. Потому что если не потяну — скверно мне будет.
Оленька улыбнулась:
— Мы тебе поможем. Дедка за репку…
Шлыков хмыкнул:
— Ты в бабки метишь или во внучки?
— В мышки.
— Меня обвинят в зоофилии.
Короткая пауза: довольная, чтобы осознать услышанное, и недостаточная, чтобы сообразить, как ответить.
— Да, хорошо иметь такую мышку — если что, хвостиком махнет…
— Нико, это из другой сказки. Сразу видно, что дети у тебя уже подросли. Но мыши, да — на них всегда надежда. Я как-то читала статью про образ мыши в русских сказках.
— И что пишут?
— Говорят, вполне логично, что мышь присутствует, а не жираф.
— Тут не поспоришь.
— И еще Саша Черный писал, что мышь храбрее всех на свете.
— Да? Странно. А как же лев?
— И ты туда же… Видишь ли, «легко быть храбрым, если лапы шире швабры»…
— Это была цитата?
— Ну типа того.
— Догадался. Я ж дремучий человек, Оля. Так почему мышь-то храбрее?
— А что ей остается, как не храброй быть?
Посмотрел внимательно:
— Да нам всем только это и остается.
67
— Адрес твой надо было в навигатор забить, не подумал.
— Да я знаю, как ехать. Сейчас направо.
Молчание.
— Теперь прямо и во-он там налево.
— Я тебе потом, если хочешь, дам этот фильм посмотреть. Должен понравиться — раз храбрые мыши интересуют. Съемки шли тринадцать месяцев в Антарктиде.
— Где? Это случайно не про пингвинов?
— Точно. Про императорских. В русском прокате — «Птицы-2». Но не люблю я, когда названия передергивают.
— Да, я слышала. Отважные пингвины.