Однажды в Лопушках
Шрифт:
— Не приведите боги такого и с фантазией, — добавил дед.
А Николай с ним согласился от всей души. Что-то страшновато становилось ему от подобного сочетания: посторонние фантазии с артефактом, способным… он не только деревеньку уничтожит.
— У Брюса не было сыновей. И в принципе детей. Это установлено со всей достоверностью. Более того, он, осознав силу своего творения, испугался.
Лучше бы он испугался до того, как творить начал.
Мысль была мрачной. И неосуществимой.
— Он передал «Средоточие» короне, правда, так и не
— Чью?
— Петрову, — сказала матушка. — Только дети и внуки, правнуки… ну и так далее, так вот, лишь они способны владеть и управлять «Средоточием» и оставаться притом людьми.
Повисшая тишина была… тяжелой.
И вот спрашивается, чего я, собственно говоря, нервничаю? Точно не из-за дел многосотлетней давности, к которым, если подумать, и отношения не имею-то.
То есть, имею, но очень уж опосредованное.
Некромант стоит. Сгорбился. Оно и понятно, палатка хорошая, но все ж не такая и большая, а он длинный очень. И стоит, локти прижав, пальцы трет, смотрит то ли в стену, то ли сквозь неё. А на лице — не задумчивость, мрачная решимость. С таким выражением только подвиги и совершать.
А я не хочу подвига!
В подвиг.
И вообще…
— Так, погоди, — этот голос сиплый, с хрипотцой, заставляет меня ежится. Я не знаю, кому он принадлежит, но знакомиться совершенно не тянет. А тянет тихонечко-тихонечко отойти. Пока не заметили. Но поздно — меня и заметили, и запомнили.
И… что там Верещагина говорила?
Почему мне страшно становится.
— Петрова?
— Петрова. В этом нет сомнений. Брюс был не просто предан своему покровителю. Есть предположение, что они были связаны куда… теснее…
— Наташка!
— Папа, я о клятве души говорю, это у тебя вечно в голове какие-то пошлости!
Тот, который с хрипотцой, закашлялся.
— Клятва души? — уточнил некромант, на меня покосившись. А я что? Я ничего. Сижу вот смирнехонько, ручки на коленях, спина прямая, как в школе учили. — А она существовала?
— Существовала. И существует, — ответил тот, который по ту сторону телефона. — Но используют крайне редко. Все же приноситься она должна истинно доброй волей. Да и обязательства налагает немалые. На обе стороны причем.
— А… что это? — поинтересовалась я шепотом.
У некроманта.
Но ответил не он.
— Это, девонька, клятва служить не человеку, но роду. И от рода же данная. Служить верой и правдой, не щадя ни крови, ни жизни, ничего-то… ромейская придумка. Некогда только душники и служили императорам. И Рим держался. Пока императоры помнили, что и на них есть долг. А как забыли, так все и рухнуло. Ныне-то клятва души редкость. Да и в те времена не часто встречалась. Стало быть вот оно как…
— Поэтому и не спешил Брюс служить Екатерине, несмотря на все её попытки сблизиться. Но… не о том. Из всех детей Петровых выжили лишь обе дочери, причем незаконные.
Я вновь постаралась притвориться, будто меня нет.
— Катька-то
— А неофициально? — уточнил Николаев.
— Неофициально имелся у неё любимец, Разумовский, с которым она, как поговаривают, обвенчаться изволила и даже детишек завела. Но сколь правда… если и были оные, то прятали их куда как серьезно. Однако…
Старик замолчал, задумавшись.
— На трон она позвала племянника, сына старшей своей сестры Анны{5}. Хотя уже тогда точно было известно, что мальчик он довольно непростой. Если бы были родные дети, думаю, она нашла бы способ передать наследство им.
— Нашла бы… хватило бы устранить болезного наследника, а после организовать коронацию. Регалии бы отозвались на кровь. Им-то особо до законности рождения дела нет.
— Стало быть, детей не было…
— Или к тому времени Елизавета решила, что не желает им своей судьбы. Как знать… в любом случае, эта ветвь угасла.
Я потерла плечи.
Кровь Петра и… и в голову такое не бери, Маруся! Тоже мне, потерянная принцесса из деревни Лопушки.
— А вот дальше… дальше интересно. С супругой своей у Петра отношения не сложились, что верно, но и сказать, чтобы женщин он вовсе избегал, будет неправильно. Скорее уж женщины его привлекали весьма своеобразные.
Интересно, с меня потом подписку возьмут о неразглашении высоких секретов? Или просто тихо прикопают где-нибудь в лесочке? И почему второй вариант мне кажется куда более реалистичным?
— С девицей вы, вероятно, угадали… по всему выходит, что она дочь Екатерины и Потемкина, потому-то и не стали поднимать скандал, равно как и искать драгоценности. А вот отец ребенка…
— Сын Петра? — не выдержал Николай.
— Именно… сын Петра III, дитя царской крови, укрытое по слову Брюсову…
— Погоди, — Николай вскинул руку. — Когда Брюса не стало, Петр сам был ребенком.
— Клятва духа, дорогой внучок, тем и хороша, что распространяется не только на человека, её принесшего, но и на род весь…
— Но у Брюса не было сыновей!
— Зато имелся внучатый племянник, весьма деятельный молодой человек, который воспитывался дядюшкой и всячески ему помогал. А после был даже приставлен к молодому государю опекать его, учить и всячески заботиться. Вот и позаботился. Он исчезает незадолго до гибели Петра. Вполне возможно, останься он близ государя, переворота бы не случилось, к добру ли оно, к худу ли… как бы то ни было, но что произошло, то произошло. Его пытались отыскать, но безуспешно. Потому-то и сочли мертвым. А поскольку сам он не был ни магом, ни некромантом, равно как и власти особой не имел, то искали не слишком усердно.