Огнем и мечом (пер. Владимир Высоцкий)

Сенкевич Генрик

— А он видел вас?

— Если бы он меня видел, то вы бы меня не видели! Этого еще только недоставало!

— Важно было бы знать, — заметил Володыевский, — гонится ли он за нами или же едет в Валадынку к Горпине в надежде, что по дороге поймает нас.

— Мне кажется, что он едет в Валадынку.

— Должно быть, так. Значит, мы едем в одну сторону, а он в другую, и теперь нас отделяет от него расстояние в милю или, пожалуй, в две, а через час будет пять миль. Пока он узнает о нас и вернется,

мы будем в Жолкве, а не только в Збараже.

— В самом деле? Ну, слава богу! Вы точно приложили мне пластырь к ранам. Но скажите, пожалуйста, каким образом Богун на свободе, если Жендзян выдал его влодавскому коменданту?

— Он, верно, бежал!

— В таком случае этому коменданту следует снести голову. Жендзян, эй Жендзян!

— Что вам угодно? — спросил Жендзян, сдерживая лошадь.

— Кому ты выдал Богуна?

— Пану Реговскому.

— А кто же этот пан Реговский?

— Поручик королевского панцирного полка.

— А чтоб тебя! — проговорил Володыевский. — Да разве вы не помните, что Подбипента рассказывал нам о вражде Реговского к Скшетускому? Ведь Реговский — родственник Лаща, которого оскорбил Скшетуский, а потому он питает ненависть к нашему другу.

— Теперь я понимаю, понимаю, — воскликнул Заглоба. — Онто, наверное, назло Скшетускому и выпустил Богуна! Но это уголовное преступление и пахнет виселицей. Я первый донесу.

— Дай бог только с ним встретиться, — пробормотал Володыевский, — уж мы в суд не пойдем.

Жендзян до сих пор не знал, в чем дело, так как после ответа, данного Заглобе, он ехал впереди, возле Елены.

Теперь путники ехали не спеша. Взошла луна, мгла рассеялась, а ночь была ясная. Володыевский погрузился в задумчивость. Заглоба некоторое время все еще беспокоился, но спустя немного времени проговорил:

— Задал бы Богун и Жендзяну, если бы захватил его!

— Скажите ему эту новость, попугайте его, а я тем временем поеду возле княжны, — ответил маленький рыцарь.

— Хорошо! Эй, Жендзян!

— Что такое? — спросил юноша, останавливая своего коня.

Заглоба поравнялся с ним и с минуту молчал, ожидая, пока Володыевский и княжна отдалятся, и наконец сказал:

— Знаешь, что случилось?

— Не знаю.

— Комендант Реговский выпустил Богуна на свободу. Я видел его в Проскурове.

— В Проскурове? Теперь? — спросил Жендзян.

— Теперь. А что, с лошади падаешь?

Лучи месяца падали прямо на полное лицо юноши, и Заглоба не заметил на нем испуга, наоборот, он с удивлением увидел ту жестокость, почти зверскую ненависть, которая была на лице Жендзяна, когда он убивал Горпину.

— Да ты разве не боишься Богуна? — спросил старый шляхтич.

— Если пан Реговский его выпустил, — ответил юноша, — то мне придется

самому сызнова искать случая, чтобы отомстить ему за мою обиду и позор. Я ему не прощу, так как поклялся, — и если бы теперь не надо было везти княжну, я тотчас же поехал бы вслед за ним…

"Ого! — подумал Заглоба. — Хорошо, что я этого юнца ничем не обидел".

Потом он погнал коня и через минуту поравнялся с княжной и Володыевским. Через час они переправились через Медведевку и въехали в лес, тянувшийся от самого берега реки двумя черными стенами по обеим сторонам дороги.

— Я хорошо знаю эту местность, — сказал Заглоба. — Скоро лес кончится, за ним около двух верст тянется поле, через которое идет дорога из Черного Острова, а потом опять начнется лес, который еще больше этого и тянется вплоть до Матчина. Даст бог, в Матчине мы застанем уже польские полки.

— Пора уж, чтобы пришло спасение, — пробормотал Володыевский. Некоторое время все молча ехали по дороге, освещенной луной.

— Два волка перешли через дорогу! — сказала вдруг Елена.

— Вижу, — ответил Володыевский, — а вот третий. Действительно, серая тень промелькнула шагах в пятидесяти от всадников.

— Вот четвертый! — воскликнула княжна.

— Нет, это серна; смотрите: две, три!

— Что за черт! — крикнул Заглоба. — Серны преследуют волков! Я вижу, свет перевернулся вверх ногами.

— Едемте скорее, — сказал тревожным голосом Володыевский. — Жендзян! Вперед с княжной!

Все помчались… Заглоба на скаку наклонился к Володыевскому и спросил:

— Что там такое?

— Плохо, — ответил маленький рыцарь. — Вы видели: зверь из логовищ срывается со сна и бежит ночью.

— Ой! А что это значит?

— Это значит, что его тревожат.

— Кто?

— Войска. Казаки или татары, — они идут справа от нас.

— А быть может, это наши полки?

— Это невозможно, зверь бежит с востока, со стороны Пилавиц. Это, наверное, идут татары широкой колонной.

— Бежим, пан Михал, ради бога!

— Ничего другого не остается. Эх, не будь с нами княжны, мы подошли бы к самым чамбулам и зарубили бы нескольких татар, а с нею — другое дело… Туго нам придется, если нас заметят.

— Свернем в лес, за этими волками.

— Нельзя, если даже нас сразу не поймают, то они наводнят всю местность впереди, как же мы потом выберемся.

— Да разразит их молния! Этого еще нам только не доставало! Эй, пан Михал, не ошибаетесь ли вы? Ведь волки обыкновенно идут сзади войска, а не бегут впереди его.

— Да, те, что по бокам, тянутся за войском и собираются из всех окрестностей, но те, что впереди, пугаются и убегают. Взгляните-ка направо, между деревьями, там зарево.