Огненный крест. Книги 1 и 2
Шрифт:
Лицо Джейми выражало легкое удивление, слабую жалость и несомненное самодовольство. Он, очевидно, мог прочесть пятую строку без проблем. «Я чествую его». Из «Юлия Цезаря». «Так как он был отважен, я чествую его; так как он был властолюбив, я убил его». [86]
Он почувствовал мой пристальный взгляд, и это выражение исчезло; лицо тотчас приняло обычный вид вежливой непроницаемости. Я сузила глаза, глядя на него с «ты-не-одурачишь-меня» выражением, и он отвел глаза, дернув уголком рта.
86
Шекспир
— Ты не можешь разобрать ни одну из строк ниже? — Бри переместилась ближе к Роджеру, словно притянутая вакуумом. Она посмотрела на бумагу, потом на него. Очевидно, она также без труда могла видеть две последние строки.
— Нет, — коротко ответил Роджер. Он согласился проверить зрение по ее просьбе, но не испытывал от этого удовольствие. Он слегка стукнул ложкой по ладони, желая поскорее закончить с этим. — Что еще?
— Только несколько маленьких упражнений, — успокоила я его, как могла. — Пойдем сюда, здесь свет лучше, — я взяла его за руку и повлекла в направлении своего хирургического кабинета, послав при этом Джейми и Бри твердый взгляд. — Брианна, почему бы тебе не пойти и не накрыть стол к ужину? Мы не задержимся надолго.
Она колебалась мгновение, но Джейми коснулся ее руки и сказал что-то тихим голосом. Она кивнула, взглянула еще раз на Роджера с немного беспокойным видом и ушла. Джейми извиняющимся жестом пожал плечами, глядя на меня, и последовал за ней.
Роджер, с видом одновременно раздраженным и настороженным, стоял посредине беспорядка в моем кабинете, похожий на медведя, который слышит в отдалении лай гончих.
— В этом нет никакой надобности, — сказал он, когда я закрыла дверь. — Я вижу прекрасно. Я просто еще не очень хорошо стреляю. С моими глазами все в порядке.
Однако он не сделал ни движения, чтобы уйти, и я уловила намек на сомнение в его голосе.
— Разумеется, — легко сказала я. — Позволь мне только быстро взглянуть… просто из чисто медицинского любопытства…
Я заставила его сесть и из-за отсутствия маленького фонарика зажгла свечу.
Я поднесла ее поближе, чтобы исследовать его расширенные зрачки, и подумала, что его глаза имели самый прекрасный цвет, который я когда-либо видела, совсем не ореховый, а ясный темно-зеленый. Цвет достаточно темный, чтобы выглядеть в тени, как черный, но потрясающе изумрудный, если смотреть в его глаза при ярком свете. Тревожащий цвет для тех, кто знал Джейли Дункан и видел смех безумия в глубине ее ясных зеленых глаз. Я надеялась, что Роджер ничего, кроме глаз, не унаследовал от нее.
Он моргнул; длинные черные ресницы на мгновение закрыли глаза, и воспоминание исчезло. Эти глаза были прекрасны, но спокойны и, прежде всего, нормальны. Я улыбнулась ему, и он рефлекторно улыбнулся в ответ, не понимая моего настроения.
Я попросила его не сводить глаз со свечи и провела ею перед его лицом вверх, вниз, направо, налево, наблюдая за движением глазного яблока. Так как не нужно было ничего отвечать, он расслабился, и его кулаки на коленях
— Очень хорошо, — сказала я, сохраняя тихий успокаивающий голос. — Да, хорошо… посмотри вверх, пожалуйста. А теперь вниз, на угол окна. Хмм, да… Теперь посмотри на меня снова. Видишь мой палец? Хорошо, теперь закрой левый глаз и скажи, палец сместился? Мм-хмм…
Наконец, я задула свечу и выпрямилась, со стоном распрямляя спину.
— Итак, — сказал Роджер беззаботным тоном, — каков приговор, доктор? Должен ли я пойти и начать делать себе белую трость?
Он отмахнулся от плавающих струек свечного дыма, но его беззаботности противоречили немного напряженные плечи.
Я рассмеялась.
— Нет. Тебе еще долго не понадобится собака-поводырь или даже очки. Кстати, ты сказал, что никогда не видел литературной таблицы для проверки зрения, значит, ты их видел раньше? Ты носил очки в детстве?
Он нахмурился, вспоминая.
— Да, носил, — медленно проговорил он. — Или скорее, — слабая усмешка появилась на его лице, — у меня была пара очков. Или две, или три. Когда мне было семь или восемь лет. Я ненавидел их, от них у меня болела голова. Так что я постоянно забывал их в школе, в автобусе, на камнях у реки… Я не помню, чтобы я носил их больше часа, и когда я потерял третью пару, отец сдался.
Он пожал плечами.
— Я никогда не ощущал, что они мне нужны.
— Да. Они и теперь не нужны.
Он уловил тон моего голоса и озадаченно посмотрел на меня.
— Что?
— Ты немного близорук на левый глаз, но не так, чтобы это стало проблемой, — я потерла переносицу, словно приподнимала очки. — Предполагаю, что в школе ты хорошо играл в хоккей и футбол, но не в теннис.
Он рассмеялся, и лучики разбежались от уголков его глаз.
— Теннис? В средней школе Инвернесса? Спорт изнеженных южан; мы называли его игрой для педиков. Вы правы, я хорошо играл в футбол, но плохо в лапту. А в чем дело?
— У тебя отсутствует бинокулярное зрение, — сказала я. — Возможно, кто-то заметил это, когда ты был ребенком, и пытался исправить с помощью призматических линз, но к тому времени, вероятно, было уже поздно, — поспешно добавила я, заметив, что его лицо приняло недоумевающий вид. — Чтобы это сработало, нужно было начинать раньше — до пяти лет.
— У меня нет… бинокулярного зрения? Но оба моих глаза работают, не так ли?
Он выглядел немного удивленным и стал рассматривать свою ладонь, закрывая то один глаз, то другой, словно надеясь найти ответ в линиях руки.
— С твоими глазами все в порядке, — уверила я его. — Только они работают вразнобой. Это довольно часто встречается, по какой-то причине мозг не может слить изображения, приходящие от обоих глаз, чтобы сформировать трехмерное изображение.
— Я не вижу в трех измерениях? — он теперь смотрел на меня, сильно прищурившись, словно ожидал, что я превращусь в плоскую картину на стене.
— Ну, у меня нет инструментов профессионального окулиста, — я махнула рукой на погашенную свечу, деревянную ложку и нарисованные таблицы, — у меня нет также практики окулиста. Но я уверена, да.