Огненный воздух
Шрифт:
Буторин еще немного постоял, прижимаясь в темной нише спиной к какому-то строению готического стиля. Он уже два часа пробирался по ночным улицам Прешова, прячась при появлении редких прохожих или патрулей в арках домов, под покровом густой листвы. Он двигался с осторожностью, словно тень, сливаясь с темнотой узких улочек. Пасмурное небо изредка пропускало лунный свет, и тогда разведчик подолгу находился в тени какого-нибудь здания в ожидании, когда природа снова опустит на город непроницаемую вуаль ночи. Обходить освещенные участки улиц, свет, падавший из окон квартир, удавалось. Если же такой участок улицы миновать окольными путями не получалось, Буторин выжидал, убеждался, что на улице не
Путь к явочной квартире был опасен тем, что был абсолютно незнаком. Изучить очертания улиц по карте – это одно. Пройти по этим улицам, вспоминая карту, сложнее. Для этого нужны особые навыки, нужен опыт, хорошая фотографическая память и умение ориентироваться в сложной ситуации, мгновенно принимать решение. Сейчас Буторин был в этом городе чужаком, но он должен в короткий срок стать своим, слиться с этим городом и его жителями настолько, чтобы перестать выделяться. Война безжалостна, она не прощает ошибок.
Разведчик остановился у перекрестка, где слышались шаги комендантского патруля. Он затаил дыхание, замерев под аркой старого дома. Шаги приближались. Несколько секунд – бесконечных, как вечность, – и патруль прошел мимо, не заметив затихшей тени. В такие минуты, если ты излишне эмоциональный человек, собственное сердцебиение кажется громче, чем чеканный шаг патруля. И чудится, что оно может выдать тебя.
Буторин медленно повернулся вслед уходящему патрулю, прислушиваясь к угасающему эху. Звуки удалялись, отдаваясь все слабее, пока не растворились в шелесте легкого ночного ветерка. Выждав немного, Виктор наконец ослабил руку, чувствуя, что ладонь стала влажной. Он отпустил рукоять пистолета и вытер ладонь. Еще несколько мгновений, чтобы убедиться, что опасность миновала, и он осторожно выглянул из своего укрытия. Огоньки окон слабым светом проблескивали сквозь толщу ночной темноты, придавая городу нечто тревожно-привлекательное.
Буторин выпрямился и быстро пересек улицу, ныряя в очередной переулок. Вот и цель – каменное здание с неприметной дверью. Можно было бы и ошибиться, но несколько характерных примет здания, которые были известны Буторину, позволяли не ошибиться. Выбитый кирпич в нижней части рельефной кладки, ржавый гвоздь от крепления когда-то к стене некой деревянной конструкции. И конечно же, разбитое наискось стекло крайнего левого окна на первом этаже и трещина в стекле была заклеена по всей длине полоской белой бумаги. Это окно и было нужно Буторину. Он постоял около двух минут, чтобы убедиться, что не является объектом чьего-то внимания, что никакой полуночник не сидит у открытого окна, глазея на пасмурное небо или пустую улицу. Город спит. Спит и человек за этим окном, а может, наоборот, ждет, не смыкая глаз. Ведь все контакты происходят ночью, чтобы жильцы не заметили чужаков.
Разведчик чуть потянул за раму окна, и она поддалась; так и должно быть, створка не заперта, чтобы не стучать в стекло и не привлекать внимания. Рука в темноте скользнула по подоконнику, и Буторин трижды стукнул по нему костяшками пальцев. Это был условный стук. Почувствовалось движение, и в темноте квартиры появился неясный силуэт человека.
– Что вам нужно? – спросил мужчина старческим голосом.
– Я почтальон, – ответил Буторин условной фразой. – Вы просили доставить вам телеграмму на дом.
– Я не жду никакой телеграммы, – ответил голос. – Я жду посылку с яблоками.
– Яблоки в этом году не уродились. Вас устроят груши?
– Да, только если они не кислые, – ответил мужчина и раскрыл окно пошире. – Забирайтесь через окно. У меня сегодня у соседей любопытные гости.
Буторин подтянулся на руках и легко взобрался в окно, которое хозяин поспешно
– Квартира принадлежала одному коммерсанту, который умер в больнице еще два года назад. Его жена продала квартиру и уехала в Прагу с новым мужем. Ну а мы купили ее в складчину для наших целей. Полиция и власти нас не тревожат, ведь я по документам полковник полиции в отставке. Документы надежные, а одинокий старик никому не интересен.
– М-да, проходят века, – глубокомысленно заметил Буторин, – а женщины не меняются. Только что похоронила мужа и уже улетела в другое гнездышко.
– Женщинам природой предназначено тянуться к сильному плечу, – философски заметил хозяин. – Кто-то должен ее содержать и кормить, защищать. Такова природа. Но что я вас разговорами потчую. Вы ведь устали с дороги. Может быть, хотите есть? А может, вам сливовицы налить?
Буторин посмотрел на хозяина квартиры с удовольствием.
– А вот это не помешало бы, – кивнул он с улыбкой. – А еще умыться бы.
…Утром хозяин ушел, и его не было весь день. Буторин часто подходил к окнам, выглядывая на улицу сквозь тонкую щель между занавесками. Прислушивался к звукам за входной дверью. Дом и улица жили своей жизнью: неторопливой, размеренной, настороженной. Половину ночи хозяин расспрашивал гостя о положении дел на восточном фронте, о том, что вообще творится в мире. Он слушал внимательно и только покачивал головой, видимо, большая часть новостей была для него удивительной.
По-русски Радек Машик, так звали хозяина конспиративной квартиры, говорил хорошо. По национальности он был чехом и несколько лет провел в России в составе чехословацкого корпуса во время бушевавшей там Гражданской войны. И сейчас, состоя в движении Сопротивления, он имел доступ к достоверной информации об истинном положении дел в мире, но истинная картина удивила даже его. Кажется, и в рядах Сопротивления информацию для рядовых членов все же дозируют.
Буторин не находил себе места, хотя понимал, что сейчас самое главное – информация. Без нее начинать что-то делать бессмысленно. Он один сможет гораздо меньше, чем разветвленная сеть коммунистического подполья, имевшая неограниченные контакты с населением, в административных кругах протектората и местных муниципалитетов. И все же ему не сиделось без дела. Группа разделилась, и каждый член группы занялся своей частью операции. Ее успех зависел от каждого. И все же сейчас от Буторина требовалось лишь терпение. Подпольщики принесут ему точную информацию, и потом уже предстоит действовать самому. Нужно найти самолет и оценить обстановку в месте его падения. И все же разведчик не сидел без дела, несмотря на то что был ограничен даже в пространстве.
А вечером Буторин увидел в окно, как к дому, переходя дорогу, двинулся старик Радек. На улице было малолюдно, почти не было машин. Все, кого разведчик видел в окно, были в основном, судя по одежде, рабочими, возвращавшимися домой с производства. Район был не самый престижный, видимо, чисто рабочие кварталы. «Может быть, поэтому по вечерам здесь так тихо, – подумал Буторин. – После тяжелого физического труда людям хочется отдыхать». Радек почему-то остановился на краю тротуара и стал ждать. Не прошло и минуты, как к мужчине подъехала на велосипеде девушка в белых гольфах, полосатой юбке и зеленом берете. Она ловко соскочила с велосипеда, придерживая юбку, и поцеловала Радека в щеку. Вскоре в коридоре послышались шаги, потом в двери повернулся ключ, и в квартиру вошел хозяин с той самой девушкой.