Он не любит меня
Шрифт:
Мой взгляд метнулся в его сторону. Гнев кипел в моих венах от его слов. Слова, которые пронзали меня изнутри, прокручивались в моей голове. Он изменился. Я поняла, просто взглянув на него сегодня, что внутри него таится что-то темное. Мой идеальный парень никогда не был бы человеком, которого я не могла бы выносить, но, как и все в моей жизни, все, кого я когда-либо знала, оставляли меня с болью и разочарованием. Я не могу изменять людей, и я не смогу изменить то, кем он стал, и того, что он не хочет, чтобы я была рядом.
— Знаешь, ты не можешь причинить мне боль больше, чем
Он усмехается и понижает голос, чтобы никто не мог услышать его следующих слов.
— Тебе не нужно притворяться, Руби. Я знаю, что ты просто жалкая неудачница, которая, вероятно, просто пыталась что-то от меня вытянуть, когда нам было по одиннадцать, но поняла, что единственное, что я могу предложить, — это разговор у дерева на заднем дворе. Ты не знаешь меня, и я не знаю тебя. Ты как нежеланная крыса, которая ищет следующий дом, чтобы ограбить. Я прав? Разве это не то, чем ты занимаешься? Воровством. — Я втягиваю воздух, пытаясь сдержать гнев, который хочу выплеснуть. Он ничего не знает. Он не знает меня и не знает, через что я прошла. Если бы он только знал, что мне пришлось воровать, чтобы выжить, но ему все равно. Ничто в этом Кае не похоже на того Кая, которого я знала много лет назад.
Я не хотела воровать… У меня есть список всего, что я украла, так что, когда найду работу, я смогу вернуть деньги.
Это было ради еды и одежды, которых у меня не было. Это было чистое выживание. Меня поймали, ну и что. Я знала, что это лишь вопрос времени, прежде чем меня снова поймают. С камерами и технологиями становится все сложнее воровать. Я изначально не выглядела так, будто мне место в магазине. Мои потертые шорты и футболка, которые я носила, выглядели так, будто я украла одежду у пятилетнего ребенка. Когда я переоделась в новую одежду в примерочной и вышла, женщина в магазине вызвала охрану, и они вызвали полицию.
В тот день я сбежала из дома своей последней приемной семьи, потому что они любили собирать чеки, но не передавали плоды приемным детям. Типичные пьяные придурки, выдаивающие деньги из системы. Это всегда одно и то же. Они делают вид, что могут принимать приемных детей, которые подверглись насилию или где-то были брошены, но все это ложь.
Я понимаю, что Тайлер такой же, как он, бессердечный придурок. Кай с отвращением смотрит на мои кеды и мешковатый синий свитер, который видел лучшие дни, и при этом делает вид, будто чует что-то гнилое.
— Ты воняешь, но, с другой стороны, ты всегда воняла. Ты всегда воняла, как кусок дерьма, которым ты являешься. Мне следовало знать лучше. Я ждал того дня, когда наши пути пересекутся, чтобы я мог сказать тебе, что я на самом деле о тебе думаю. Если ты думаешь, что тебе было плохо в той канализации, из которой ты выползла, это ничто по сравнению с тем, что я для тебя припас.
— Иди на хуй, — рычу я. — И держись от меня подальше.
Его взгляд скользит по моему лицу, а затем опускается на мои ноги, наклонив голову, как будто он меня разглядывает, но я знаю, что он делает это, чтобы запугать меня.
— Нет, я бы и не подумал о том, чтобы трахнуть тебя… У меня есть стандарты. Девушки, с
— Оставь ее в покое.
Кай изогнул бровь и поднял глаза на Патрика.
— Что это было, придурок?
— Оставь его в покое, — выпалила я, но Кай проигнорировал меня.
Я удивлена, что Патрик заступается за меня против Кая, но пораженный взгляд в глазах Патрика говорит мне, что он не так уж уверен в себе. Я могу сказать, что Кай может навредить Патрику своим ростом и мускулистым телосложением, когда он наклоняется над столом.
— Это не средняя школа, сучка. Я надеру тебе задницу по всей этой столовой, чтобы все могли видеть, как я использую тебя, чтобы вытирать пол.
Я понимаю, что мне нужно это прекратить, и, не задумываясь, кладу руку на предплечье Кая, надеясь, что он не имеет этого в виду. Выражение лица Кая, направленное на Патрика, говорит о том, что он не шутит. Тепло от его кожи чувствуется сквозь мои пальцы и ползет по моей руке, как жар от факела.
Он внезапно отдергивает плечо от моего прикосновения, как будто я обожгла его.
— Не трогай меня, черт возьми.
Я отдергиваю руку, делая глубокий глоток. Его челюсть дергается, а его жесткий взгляд направлен на меня, и все, что я вижу, это гнев, ненависть и отвращение. Все в таком порядке. Он больше не видит во мне друга, и это нормально. Я не знаю, что я сделала не так, кроме того, что оставила ему письмо. Это был единственный способ попрощаться с ним. Это был единственный способ сохранить свой секрет.
— Прости. Я больше никогда тебя не трону.
Он ухмыляется моему ответу. Снисходительная улыбка, которая говорит мне, что он хочет, чтобы я чувствовала себя неполноценной. Чтобы я поклонялась ему, как будто он какое-то божество.
— Я думаю, это к лучшему. Я бы не хотел подхватить что-то, что не лечат лекарства.
Я оглядываюсь и замечаю, что все внимание в кафе приковано к нашему разговору. Он, должно быть, питается этим и хочет дать понять, что я в одной лиге с Патриком. Это нормально. Мне все равно. Мне больно, что он, из всех людей, которые мне были дороги, стал таким. Что он так плохо обо мне думает, когда ничего не знает о моей жизни. Обещание, которое он дал не быть хулиганом, осталось невыполненным, и это заставляет меня задуматься, какие еще обещания он нарушил, помимо этого.
— Так вот чем ты сейчас занимаешься. — Я поднимаю подбородок и качаю головой. — Издеваешься над людьми, чтобы чувствовать себя лучше. Угрожаешь людям. Избиваешь их ради забавы, когда они не делают то, что ты им говоришь.
Он ухмыляется.
— Нет, только над тобой и этим придурком перед тобой, и всеми остальными, кого я считаю нужным поставить на место. Но для тебя я сделаю твое пребывание здесь особенно желанным.
Его взгляд метнулся за мою спину, и затем я почувствовала, как что-то мокрое и холодное пролилось на мою голову и скатилось по моей толстовке сзади.