Опричник
Шрифт:
— Ну давай глянем на твои четыре десятка, — сказал я, накидывая тёплый полушубок. — Строй своих орлов.
Он подчинился беспрекословно, словно только этого и ждал. Вышел наружу бодрым уверенным шагом, я вышел вслед за ним, остановился на крыльце, разглядывая опричников, будущую опору империи. Если сделать всё правильно, можно круто изменить ход войны и истории в целом. Усилить Московское царство так, что ни одна тварь не посмеет пикнуть без разрешения царя, и внутри страны, и за её пределами.
Опричники строились во дворе, не слишком расторопно и
— Равняйсь! — гаркнул я.
Головы повернули. Выровняться забыли.
— По команде «равняйсь» все выравниваются по носкам! В одну линию! — напомнил я.
Зашевелились, затоптались на месте.
Смотрели на меня настороженно, не вполне зная, как себя вести. Так всегда бывает с новым командиром, да и с новым человеком в коллективе вообще. А мне в этот коллектив всё же придётся вливаться.
— Смир-на! — гаркнул я.
Замерли.
— Здорово, орлы! — во всю мощь тренированных лёгких произнёс я. Так, чтобы даже глухие услышали.
Две шеренги опричников нестройно прогудели ответное приветствие. По привычке захотелось поздороваться ещё раз, чтобы ответили нормально, как полагается, но я этот рефлекс в себе подавил.
Прошёлся вдоль строя, разглядывая опричников, Скуратов семенил следом. Все равны, как на подбор. Первое впечатление складывалось вполне себе положительное.
— Звать меня Никита Степанов сын Злобин, — представился я для тех, кто видел меня впервые. — И вас тут собрали не просто так!
Опричники внимали каждому моему слову.
— Вас выбрали, чтобы вы служили лично государю нашему Иоанну Васильевичу! — объявил я.
Это и так все знали, но будет не лишним напомнить.
— И враг не дремлет! Наш враг таится внутри государства, не снаружи! — продолжил я. — Он улыбается в лицо, сжимая нож за пазухой!
Лица опричников посерьёзнели, все понимали, что я не шучу. И что именно я имею в виду.
— Поэтому забудьте про строй, про конную лаву, про рубку на саблях, наш враг предпочитает яд и кинжал, — сказал я. — И драться с ним нам придётся не в чистом поле, а в тесных коридорах и подворьях.
Пищалями и бердышами в тесноте много не навоюешь. Пистоли и шпаги, вот выбор чемпионов. Ну или короткие фальшионы. Каждой задаче — свой инструмент, и для наших задач требовалась конкретная экипировка.
— Врагом государства может оказаться каждый. И если вы не готовы с ними сражаться, то лучше уйти прямо сейчас, — сказал я. — Но если останетесь, это позволит
Никто даже не шелохнулся. Другого я и не ожидал, замотивированы были все без исключения. Практически все из нас были мелкими помещиками, и максимум, на который мы могли рассчитывать — место сотника в одном из полков или в городском гарнизоне. Всё, что выше, уровень воеводы и далее, занимали более родовитые. Капля княжеской крови, ноль воинского умения, но воеводой всё равно поставят молодого княжича, а не умелого воина, прошедшего сотни битв. И это неравенство не устраивало никого из нас.
— Славно, — сказал я. — Сегодня отдыхайте. А завтра начнём учиться. По-новому. Разойтись.
Вопросов ни у кого не оказалось, опричники разошлись, а я вернулся в сотницкую избу. Нужно было где-то срочно родить сотню пистолей, по два пистолета на человека. Снова переплачивать за срочный заказ, который нужен был ещё вчера, мне не хотелось. Обрезать пищали — тоже, хотя на первое время такой вариант мог сгодиться. Царь, конечно, наверняка выделит необходимую сумму на наши нужды, но я всегда был сторонником разумного и экономного потребления.
В избе я достал перо с чернилами, бумагу, чтобы написать царю челобитную с просьбой, но начать не успел. Вошёл Малюта Скуратов. Я поднял на него взгляд.
— Никто там не убежал хоть? — усмехнулся я.
— Нет, ты чего! — ответил опричник. — Все в бой рвутся!
— Рано ещё в бой, — проворчал я.
Ко мне вдруг пришло понимание того, почему благое намерение с введением опричнины впоследствии привело к зверствам и разорению. Опричников никто не сдерживал в их желании отомстить родовитым князьям и боярам, отнять их имущество, и так далее, и эта безнаказанность вылилась в откровенный разбой. Здесь же я буду держать опричников на коротком поводке, не позволяя никому злоупотреблять полномочиями.
— Может, государь приказы какие передавал? — спросил меня Скуратов.
— Нет, — сказал я, обмакивая перо в чернила. — Скорее всего, через гонца передаст. Если будет что передавать. Мы же тут для особых случаев.
— Думаешь, и впрямь будем с князьями да княжатами воевать? — спросил он.
— Придётся, — сказал я. — Не то изведут государя, да разорвут страну на клочки.
— Да уж… — вздохнул опричник.
— Вот только трубить об этом на каждом шагу не надо, так всем и скажи, — добавил я. — Пусть думают, что царь себе потешное войско готовит.
— Понятное дело, — фыркнул Скуратов.
Потешные полки это лучший способ вырастить лояльную лично тебе армию. Царь, конечно, уже не так юн, чтобы баловаться подобным, но все воспримут это как должное. Главное, что в действующем войске он таких реформ не вводит и обид никому не чинит.
А то внезапная отмена местничества могла бы стоить царю жизни. Тем более, что зваться царём Иоанн начал сравнительно недавно, а до этого был всего лишь великим князем. Одним из многих князей, первым среди равных. И многие по старой памяти считали себя равными ему.