Опустошённый (You are Empty)
Шрифт:
Тем временем, пожарники уже поднялись по лестнице и приближались ко мне, с яростью потрясая пожарными топорами. Расстреляв в упор двоих, я услыхал сухой щелчок – патроны кончились совсем не вовремя. Я увернулся от бокового удара топором. Раздался короткий звон: топор пожарного застрял в колонне. Тем временем второй пожарный бросился на меня. Я успел подставить автомат под его топор, но враг оказался намного крепче, и я выронил ППШ. Карабин был тут же, за спиной, но чтобы достать его, требовалось время. Тем временем пожарники наседали. Передо мной уже было двое. Увернувшись от очередного удара, я бросился назад. На ходу стащил со спины СКС, и тут
Вытерев пот с собственного лба, я вытащил магазин, достал из кармана запасные патроны, снарядил карабин свежими зарядами и, закончив, вернул магазин на место. Больше пожарников в зоневидимости я не наблюдал. Тут я услышал какой-то стук, доносившийся из противоположного выхода к баллюстраде. Вскинув СКС, я прошёл туда. В коридоре была одна единственная дверь, и она была заперта. Внезапно с той стороны двери кто-то постучал, а затем послышался глухой голос:
– Эй, там есть кто живой?
Я изумлённо ринулся к двери. Подёргав ручку, я понял, что она заперта. С другой стороны раздался возглас:
– Эй, кто там? Мне нужна помощь.
Я обрадовался. Здесь всё-таки был ещё кто-то живой и нормальный. И в данный момент, он нуждался в моей помощи.
Я постучал в ответ и произнёс:
– Ты что там делаешь?
Голос в один момент и обрадовалсяи опечалился:
– Я оказался закрыт на лестнице, ведущей на крышу. Хорошо, что вы здесь. Я думал, что я здесь один, среди этих чудовищ.
Голос человека за дверью был мужским, но каким-то слишком высоким.
– Подросток? Нет, маловероятно. Да и что мальчику делать в таком мест?
– Ты знаешь, где ключ от чердака? – прервал я его разглагольствования.
Голос за дверью думал с минуту, а потом выдал:
– Был у вахтёра, а ещё у товарища Мазина, нашего администратора.
– И где мне теперь его искать?
– Не знаю, может, он был на сцене.
Я задумался. Стоит ли идти на сцену, откуда играла безумная симфония? Это было рискованным делом, но, с другой стороны, если подумать, я рисковал своей жизнью за последние трое суток регулярно. Тем более, я хотел бы снова увидеть нормальное человеческое лицо и спутника в моём рискованном задании. Пусть он и подросток и ещё не умеет стрелять, но я его научу и покажу. В крайнем случае, буду защищать, а компания с нормальным человеком уже само по себе является поводом для защиты.
– Подожди здесь немного, - пообещал я, - Я скоро вернусь и выпущу тебя!
– Только поскорее, ладно? – донёсся в ответ голос за дверью.
Вернувшисьна балкон, я поднял ППШ с пола, отсоединил диск, проверив боезапас. Патронов оказалось негусто, поэтому снял с плеч вещмешок, достал новый диск, присоединил его к автомату и оттянул затвор.
– Дело за малым, теперь осталось зайти на сцену.
Напротив запертой
– Да уж, после скитаний по катакомбам и подвалам мою форму придётся приводить в порядок очень долго.
В гримёрке не было ничего интересного: пара плакатов с прошедших спектаклей, распахнутый настежь шкаф со сценическими костюмами, разбросанные и завявшие букеты цветов. На одной из столиков перед небольшой ширмой я нашёл короткую записку:
«Мазин опять на сцене устроил разнос, почему ты, Игорь, не пришёл на очередную репетицию? Я понимаю, ты нашёл даму сердца, но всё же.… Имей совесть!»
Скомкав записку и бросив её на столик, я перехватил поудобнее автомат и вышел из гримёрки. Последние двойные двери направо вели в помещение за сценой. Звук симфонического оркестра стал просто невыносим. В голове началась ужасная вибрация, такая, что я едва не потерял сознание, упав на колени. В голове прошелестел тихий голос:
– Володя, ты убийца! Ты думаешь, что сможешь что-то изменить?
Вдруг внезапно, оркестр перестал играть, и я очнулся. Я поднялся на ноги, оглядываясь вокруг. Никого рядом не было.
– Кто тогда мне это сказал?
Пришло странное чувство того, что за мной кто-то наблюдает. Я встал и направился вдоль каких-то разваленных декораций. Впереди был помост с тремя ступеньками наверх. Я услышал чей-то громкий сдавленный голос, доносившийся со сцены:
– После Великой Октябрьской Революции мы очистили нашу Родину от таких ублюдков и империалистов, как вы. Колчаковцы, деникинцы, чехи – все вы мечтаете уничтожить нас, и жить за счёт бедного крестьянства.
Я выглянул из-за огромной занавески на сцену. Спиной ко мне стояли четыре красноармейца с винтовками наперевес. Слева от них стоял столб, на котором висел человекв белом парадном мундире. Полный мужчина средних лет с повязкой на глазах. Он явно пытался вырваться, но верёвки, стягивающие его вокруг столба, держали его крепко.
– Что они собираются с ним делать?
Тем временем, хриплый голос продолжал:
– Вы полагаетесь на буржуев-бизнесменов из США или этим империалистам из Франции и Англии. Не думаете ли вы, что они спасут ваше положение на фронте?
В ответ связанный лишь прокричал:
– Ненатурально, товарищи, не верю! Нет реализма, прибавить грубости в тоне! И где опять этот Матвеев?
– Ваше последнее слово, генерал, - пробасил неизвестный и тут же раздался жуткий треск помех.
– Это запись! Они используют в своём спектакле репродуктор. Что за чертовщина?
– Давайте к сцене расстрела, - крикнул связанный.
Я схватился за автомат, прицелился в ближайшего красноармейца. Я понимал, что сейчас будет, но мешкал с выстрелом.