Орхидея
Шрифт:
— Есть какие-нибудь идеи, кто мог взять артефакт?
Бризо смутился.
— Да, мы подозреваем человека по фамилии Уиллис. Тео Уиллис был концентратором, приписанным к группе психометрических талантов, изучавших новую поставку образцов.
— Есть предположения, почему он его взял? — терпеливо спросил Раф.
— Нет, вообще-то нет. — Бризо выглядел сбитым с толку. — Еще неизвестно, как их можно использовать. Ни один из найденных к настоящему моменту предметов не работал. Исследователи говорят, что они слишком древние. Кроме того, едва ли можно в открытую продать инопланетный
— Есть люди, готовые собирать практически все, что является редким или ценным, доктор Бризо. Это означает, что для редкого и ценного есть свой рынок.
— А-а, вы имеете в виду черный рынок, подобный тому, какой, как считается, существует для произведений искусства и прочего.
— Точно.
— Я об этом не подумал. Да, полагаю, возможно, что Уиллис украл его с намерением продать коллекционеру. Я определенно не могу больше придумать ни одной причины, почему он мог так поступить. Ни одна лаборатория не захочет его взять, если только тоже не получила грант на исследования.
— Вы уверены, что вор — Тео Уиллис?
— Практически уверен.
— Есть соображения, где он сейчас находится? — спросил Раф.
Узкое лицо Бризо, казалось, вытянулось еще сильнее.
— В общем, да. Но боюсь, это делу не поможет.
— Почему?
— Потому что он мертв, мистер Стоунбрейкер. Вчера было найдено его тело. Он, очевидно, не справился с автомобилем на крутом склоне.
Впервые с того момента, как Бризо поздоровался с ним, Раф почувствовал знакомое пробуждение охотничьих инстинктов.
— Следуйте за мной к дому, доктор Бризо. Там мы сможем поговорить.
Бризо воспрянул духом.
— Вы беретесь?
— Да.
Когда Раф проезжал через ворота, запахи ночи усилились. Свет от лун-близнецов был настолько ярким, что он мог различить каждый серебристый листик в раскидистых кронах дуб-дендронов, растущих вдоль подъездной аллеи. Ему было знакомо это ощущение. Так всегда случалось, когда он заинтересовывался новым случаем. Это было предвкушение охоты.
Однако на сей раз он так отреагировал не на перспективу расследования. Найти нечто столь уникальное, как украденный инопланетный артефакт, будет легко. Черный рынок на такие вещи был весьма мал, а его связи — обширны.
Нет, сегодня вечером не новое дело пробудило все его чувства, а осознание, что теперь у него были все основания вновь нанять Орхидею Адамс.
Глава 3
Когда Вероника Адамс переступила порог ресторана, Орхидея улыбнулась. Эффект, производимый кузиной на окружающих, был предсказуемым: все посмотрели на нее.
Это происходило не только из-за того, что Вероника была очень привлекательной блондинкой, чьи грациозная осанка и манера двигаться притягивали всеобщее внимание. Больше всего ее выделяли белоснежная одежда и окружавшая ее аура безмятежности и спокойствия.
Вероника была уроженкой Нортвилла, членом ориентированной на развитие интеллекта организации «Община Нортвилла» и посвященным практиком эзотерических
Нортвилл и институт Норт, связанный с ним научно-исследовательский центр, находились в двух часах езды от Нью-Сиэтла. И община, и исследовательский центр были названы в честь Патриции Торнкрофт-Норт, философа, которая вывела три принципа синергии. Все жители Нортвилла прямо или косвенно работали на институт. Почти все в городе носили белую одежду, за исключением собственных свадеб или похорон.
Нортвиллский институт привлекал самые блестящие научные и философские умы из трех городов-штатов: Нью-Ванкувера, Нью-Сиэтла и Нью-Портленда. За многие годы он заработал репутацию научно-исследовательского центра в области синергетической теории и до сих пор остался непревзойденным. Финансирование осуществлялось за счет фондов корпораций, частных вкладов и всевозможных грантов. Институт ввел свою собственную систему обучения для детей академиков, работавших в научно-исследовательском центре.
Многие люди, связанные с институтом, неизбежно разделили философские принципы метадзен-синергетики. Выполнение медитативных упражнений стало важнейшим отличительным признаком интеллектуально развитых людей.
Орхидея знала все о научно-исследовательском центре, его школьной системе образования и метадзен-синергетике. Она выросла в Нортвилле. Ее родители являлись штатными научными сотрудниками института, и оба старших брата сделали там карьеру.
Все думали, что она присоединится к институту, выйдет замуж и воспитает следующее поколение нортвиллских Адамсов. Вместо этого она отвернулась от наследия и в возрасте двадцати лет сбежала в Нью-Сиэтл в поисках другой жизни.
Семья приняла ее решение, как это было принято у последователей метадзен-синергетики, но Орхидею периодически все еще мучило чувство вины. В конце концов, она была первым членом семьи из трех поколений Адамсов, покинувшим Нортвилл.
Метрдотель поспешил выдвинуть стул напротив Орхидеи. «Несколько минут назад он так не расшаркивался», — отметила она. Эффект, производимый элегантным белым костюмом, белым шарфиком и парой белых туфель на высоких каблуках, был ошеломляющим.
Орхидее внезапно стало стыдно за свои выцветшие джинсы, мятый блейзер, черную футболку и мокасины. Она так и не уяснила до конца, зачем носить белую одежду. Как только она надевала белое, спустя пять минут где-нибудь на самом видном месте уже красовалось пятно. Это был почти синергетический закон природы. Тем не менее, она была счастлива увидеть кузину.
— Привет, Вероника. Как продвигаются свадебные покупки?
— Закончены, слава богу. — Вероника улыбнулась и села на свое место. — Должна признаться, я понятия не имела, что подготовка к свадьбе настолько сложна. Буду рада, когда все закончится.
— Осталась всего неделя.
Возле столика материализовался официант. Он выхватил блокнот и с уважением посмотрел на Веронику.
— Салат из свежего спарж-вокадо, пожалуйста, — сказала она. — С заправкой на краю тарелки. И бутылку ключевой воды «Бекер-Худ».