Оружейники: Aftermath. Книга 2. Из глубин
Шрифт:
— Не верите? — правильно истолковала мою заминку женщина. — Я бы вам сказала… правду. Ну, по крайней мере попыталась бы… но у вас реакция типовая. Следователь воспринял мой рассказ как бред, а мне не хочется снова почувствовать себя полной дурой.
Ага, я же говорил! Кста-а-ати!
— Профессор, можно вас на секундочку? На конфиденциальный разговор.
— Это не очень вежливо по отношению к дамам, Антониос, — укоризненно глянул на меня тот.
— Дамы нас извинят. Ведь правда, дамы?
Дамы согласно покивали, хотя и было видно, что Тинку снедает любопытство и согласилась она лишь из солидарности с пострадавшей ученой.
— Профессор, скажите, а про найденный обломок в Морской патруль уже сообщили? — поинтересовался я, едва за нами закрылась дверь.
— Естественно. Уже приезжал эксперт, он был вместе со следователем.
— Ну и?..
— Что «и»? Будьте последовательны, Антониос! Я решительно не понимаю, чего вы от меня пытаетесь добиться.
— Заключение какое?
— Обломок несущей плоскости экраноплана катамаранной схемы класса «Мурена». Принадлежность не установлена.
— А вы не думаете, что это мог быть обломок катамарана Франсин? В новостях передавали, я помню — у нее был такой же. Или кто-то еще в то же время потерпел бедствие на судне аналогичного класса? Тогда почему об этом молчали?
— А если предположить, что обломок давнишний? Это что-то меняет?
— Возможно. И очень многое. Мне важно установить, что этот обломок принадлежал именно пропавшему катамарану доктора Моро.
— Я даже не знаю… могу, конечно, позвонить эксперту, сказать, что у нас есть новые данные. Но ведь мы ничего не можем доказать. Одно дело, если бы вы нашли доктора Моро на этом обломке… но ведь обе находки независимы друг от друга, и удалены на достаточно большое расстояние. Прямой связи нет, принадлежность не установлена. Время пребывания обломка в воде определить проблематично. Суд это однозначно не учтет.
— Да сдался мне этот суд…
— А для чего еще вам экспертиза, Антониос?
— Чтобы подтвердить мою гипотезу.
— Подробнее, пожалуйста.
— Давайте тогда в палату вернемся, чтобы дважды не повторять.
Профессор не возражал, и вскоре мы снова устроились на своих местах, проигнорировав любопытные женские взгляды. Впрочем, и долго испытывать их терпение я не стал.
— Франсин, скажите, пожалуйста, а какой именно плотик вы использовали? Где он лежал?
— В аварийном наборе у мачты, — удивленно покосилась на меня та. — А что?
— Да так… совпадение. Незадолго до вашего спасения мы нашли в море обломок катамарана. Если точнее, кусок несущей плоскости с мачтой. Мачта была сложена, а вот лючок аварийки открыт, и ниша пуста. Может это быть обломок вашего катамарана?
— Почему нет? Но я не понимаю, что из этого следует…
Понимает, еще как понимает! Глаза выдают.
— Сейчас объясню, — пообещал я. — Только давайте сначала условимся: все, что я скажу, не более чем гипотеза. И к тому же с важным допущением — мы считаем, что это обломок именно вашего катамарана. Потому что если нет, то все мои слова потеряют смысл. В общем, нашли мы этот кусок пластика, вернее, на него среагировал наш дельфин — запаниковал. Начали выяснять, почему, и наткнулись на… хм… артефакт. Я прыгнул в воду и подплыл к нему, чтобы осмотреть вблизи. И когда забрался на него, заметил одну странность…
Речь я вчера обкатал на Тинке, так что сейчас уложился куда быстрее. Да и коллега не вмешивалась, поскольку ей было не интересно.
— … поэтому я в полном тупике, — закруглился я. — Такое ощущение, что ваш экраноплан попросту растворился в воде. Опять же, если допустить, что это обломок именно вашего судна. Но ведь этого же не может быть?
— Звучит как вопрос, — снова усмехнулась Франсин и глубоко задумалась. Потом кивнула какой-то своей мысли и решительно заговорила: — Похоже, с вами все же будет проще, чем с господином из Морского патруля. Вы хотите правду? Так слушайте. Если честно, я до сих пор сама себя спрашиваю о том же. И сама себе не верю. Но вы, Анте, облегчили мою задачу. Подвели, если позволите так выразиться, научное обоснование под откровенный бред. Потому что именно так все и было — катамаран в какой-то момент начал испаряться.
— Вот прямо так внезапно? — не утерпела Тинка.
— Да, — подтвердила доктор Моро. — Я не сразу это заметила. Просто на море было очень тихо… даже не покачивало на волне, как это обычно в проливах случается… как глаз бури… только без бури…
— А рябь улеглась также внезапно, или какие-то предпосылки были? — посчитал нужным вступить в беседу проф Спанидис. — Вы же не спроста такую аналогию выбрали? Глаз бури… это подразумевает, что сначала была непогода.
— Если вы намекаете на шторм или что-то такое, то нет. Шторм был после, когда я решила, что валяться на обломке не самая лучшая идея и достала плотик. Думала на нем до ближайшего острова догрести, да не успела — разразилась непогода, потом налетела огромная волна… а потом я почти ничего не помню. Так что еще раз спасибо вам огромное, ребята, за спасение. Извините, отвлеклась… так вот, стояла самая обычная нормальная погода, почти штиль. «Почти», потому что когда дошел этот самый «глаз», я поняла, что такое настоящий штиль. — Франсин откинулась на подушку и смежила веки, как будто восстанавливая перед внутренним взором сцены из недавнего прошлого. — Просто наступил мертвый штиль. Абсолютно никакого движения воздуха… проклятье!..
— Вы что-то вспомнили? — встрепенулась Тинка.
— Да… кажется. Только теперь осознала: ветер был, очень легкий, едва ощутимый, но был. И он никуда не делся, когда море успокоилось. Экраноплан перестал покачиваться, и одновременно вода начала светлеть… я пошла к борту, посмотреть, что там… — Женщина прикрыла глаза руками, силясь отогнать неприятные воспоминания, но не преуспела в этом. — Такое ощущение, будто что-то приближалось… из глубин. Что-то большое и светящееся… свет такой… рассеянный… мягкий… молочный.
— Как это?
— Не знаю, как точнее описать… но было полное ощущение, что вода за бортом превратилась в молоко. А потом в это молоко влили еще что-то, причем не помешивая. Такими отчетливыми клубами, как туман… и он какое-то время удерживает форму, а потом растекается, сливаясь с базой… как две жидкости, которые начинают взаимно растворяться друг в друге. Потом до меня дошло, что туман серый, а катамаран как будто стал ниже.
— Хм… не самая типичная картина, — задумчиво буркнул я. — Зато подтверждает мою теорию. То есть пластик растворился в воде, причем очень быстро и очень равномерно, как будто связи между отдельными молекулами, а потом и атомами, внезапно распались. Но что могло так воздействовать на полимер? Явно не простая вода, пусть и соленая…