Осколки надежд

Плотников Иван Федорович

– Ну, да. Плед как плед. Что в нем особенного было? Нет его у меня больше, извини.

– Я знаю, что нет, – фыркнул бармен. – Израильское армейское одеяло: два на сто шестьдесят, стеганое, синтепон. В Зоне такой был у меня одного! Все остальные – американские или наши. Но на тот момент и те и другие закончились. И я отдал тебе свой, израильский.

– Да, хороший, кстати, плед. С кожаной подкладкой, – покачал головой Охотник. – Я так догадываюсь, что его нашли?

– Ага, – кивнул бармен, – точнее, то, что от него осталось. Изодранный в клочья, весь в крови.

– Ну, и поскольку ни у кого, кроме меня, такого одеяла быть не могло…

– Все

решили, что проспал ты свой последний бой и был растерзан на куски стаей псевдоволков или кем еще похуже, – закончил Клоп. – Плед обнаружил патруль «Пепла», месяц назад. С тех пор о тебе ни слуху ни духу. Помянули, как положено. Отпели в церкви, по прозвищу, имени твоего настоящего никто же не знал… Проводили, так сказать, в последнюю ходку.

– Ясно, – Охотник допил кружку и потянулся за второй. – На самом деле кровь-то не моя.

– Рассказывай тогда, не тяни.

– Да что рассказывать-то? Дурость какая-то случилась. Отправился я на север к Усову, места там малохоженые, можно много всего интересного найти. Но под самым Усовом увязалась за мной пятерка псов, нападать вроде бы не решаются, понимают, что не справятся, но не отстают. Стал я от них уходить, иду буквально по аномалиям – не отстают, твари. Такое ощущение, будто это они сталкеры, а я так – салага, на «сафари» приехал. Я в лес ушел, они поотстали. В сумерках выскочил неподалеку от озера… Забыл, как называется.

– Старуха, – подсказал Клоп.

– Верно, – кивнул Охотник. – Выхожу возле Старухи, вдруг справа завыли. Глянул – опять они. Я только удивляться успеваю. Это, значит, догадались мне наперерез лес обогнуть. Я иногда думаю – кто из нас все-таки венец творения природы?

– Ну, это ты врешь, – покачал головой бармен. – Скорее всего, просто совпадение, что ты на них снова нарвался.

– Ты дослушай, – Охотник глотнул пиво и продолжил: – Я снова выкручиваюсь, как могу, чтобы от них оторваться. Направляюсь к Усову, темнеет потихоньку, уже полумрак такой. Вдруг слышу – завыли где-то. «Мои» тоже голос подали, и слева еще стайка появилась, тварей пять, может, шесть. Далеко еще, и до тех, и до других по километру-полтора, но уже понятно – зажимают в тиски. Я ходу прибавил. Усов в прямой видимости показался, по левую руку уже берег озера тянется. До первых домов километра два осталось, бегу полем в почти полной темноте, мимо тракторов брошенных. И вот тут мне не по себе сделалось, потому что спереди, между мной и домами, показалась еще стая. Да не в пять тварей, а штук в двадцать!

Бармен присвистнул, покачал головой и в волнении отхлебнул пива из кружки приятеля.

– Я едва не осрамился с перепугу, – продолжал Охотник. – Мне бы гранат, я бы особо не беспокоился. Так ведь не было. Они кольцо замыкают и приближаются не торопясь, понимают, что деваться мне некуда. Приготовился я к последнему бою, решил задорого отдаться. В голову мысль пришла – сделать огневой заслон из солярки. У трактора бак ножом пробил, горючка на землю и полилась…

– Постой, постой, откуда там горючка?

– Да как была с незапамятных времен, так и плещется. А кому она нужна?

– Горючка всем нужна. Всю мировую экономику из-за цен на горючку трясет.

– Ну, может, мировую и трясет. Да только… Вот ты сам или кто-нибудь еще за этой соляркой не пойдете!

– Почему?

– Потому что возни много, а толку мало. Что ты на ней, разбогатеешь, что ли?

– Верно, не разбогатею, – усмехнулся Клоп.

– Так вот, полилась

родимая на землю. Я ей лопаткой изо всех сил помогаю, чтобы круг организовать. Тут повезло, что псы замедлили наступление – запах солярки, видимо, их насторожил. Я еще пороху из патронов в канавку подсыпал, чтобы искрило. Как стали ближе подкрадываться, запалил горючку. Псы подошли, жмутся, рычат, но не лезут. Я по ним постреливаю, пару штук убил – их тут же свои сожрали, но стрелять тяжело – темно, и огонь с дымом мешают. Огня там, правда, минут на пять было, больше дыма. Я нож взял, жду, когда они на меня навалятся, а они уже беситься стали. Чувствую – сейчас кинутся через огонь. Наконец, первая псина не выдержала, сиганула в круг, бока опалила, тут же я ее на нож принял. Понимаю – понеслась! Сейчас остальные начнут прыгать.

Охотник присосался к кружке и в несколько больших глотков осушил ее. Вытер рукавом пену со рта, достал сигарету и зажигалку и, глубоко затянувшись, выпустил дым из носа.

– Ну, дальше-то что? – бармен слушал рассказчика затаив дыхание.

– Я твой плед-то… – махнул рукой Охотник. – Мысль мне совершенно дурная в голову пришла, да и думать было особо некогда. Но это сработало. Я в плед труп псины завернул поплотнее и связал за углы. Думаю, сейчас швырну им эту тушу, плед хороший, с кожаной подкладкой, прочный. Пока они из-за добычи грызутся, я деру дам до домов, а там уже на крышу или еще куда заберусь, и все. Не возьмут меня.

Он снова замолчал, выпуская клубы табачного дыма и почесывая небритый подбородок. Клоп терпеливо ждал продолжения.

– Дальше все как в тумане было, – задумчиво произнес сталкер. – Очень быстро все произошло. Я тюк поднял, и тут… Огонь, видимо, добрался до трактора, а в баке еще солярка оставалась. В общем, шандарахнуло – будь здоров. Меня швырнуло вместе с тюком, собаки визжат, горят. Я тоже горю, но на мне-то комбинезон с «огнеупором», пока терпимо, хотя и горячо. Да плюс еще контузило. Я вскочил и бегом. Шатаюсь, охаю, куда бегу – не вижу. Потом гляжу, тюк все так же с собой и пру. Бросил его. Слышу – сзади свалка началась собачья за этот кусок мяса. Уперся в озеро, прыгнул в воду и поплыл. Оно мне и в самый раз было, чтобы огонь загасить. Как выбрался на другом берегу – уже и не помню. Но больше за мной до утра по Зоне никто не гонялся.

Сталкер врал, но врал вдохновенно, подкрепляя свои слова мимикой и жестикуляцией, и от того бармен верил ему. Да и просто хотелось верить, чтобы потом рассказывать кому-нибудь по новой, добавляя для остроты деталей уже от себя.

– Ну ты дал копоти, а еще «профессор», ученый вроде человек! – смеялся Клоп.

– Копоти, да. Много было, – кивнул Охотник. – A плед твой жаль.

– Да бог с ним, с пледом, – махнул рукой хозяин, – жив и ладно.

– Точно, – согласился рассказчик, – «Ремингтон» свой правда в озере утопил…

– «Ремингтон»?! – воскликнул бармен. – Ах, ты жопа!

Клоп уже давно облизывался на этот ствол, уговаривал Охотника продать, сулил неплохие деньги, но тот не поддавался. Компактный, весом менее трех килограмм, но мощный «Ремингтон 870» в варианте с магазином на семь патронов был предметом восхищения не только бармена. На вопрос «Где взял?» Охотник всегда отвечал, что у зомби отобрал, но ему никто не верил.

– Эх-эх-эх, – вздохнул хозяин забегаловки, – как же ты так, а?

– Да не расстраивайся! – сталкер порылся в рюкзаке и извлек сверток. – Я тебе сувенир из Темного Леса приволок.