Осколок Империи
Шрифт:
— Не ставьте вопрос так жестко, Кейн. Помните, что мы должны постараться удовлетворить интересы обеих групп.
— Вот еще! — воскликнула Лидия Хэнкок, и было трудно сказать, собиралась ли она при этом заплакать или начать драться.
Кейн, миссис Хэнкок и Парлет сидели за кофейным столиком, наклонившись друг к другу и сжимая в руках кружки с сидром, о котором они в ходе дискуссии совсем позабыли. Худ же сидел немного в стороне и не принимал участия в споре. Казалось, он чего-то ждал.
— Самое главное, — сказал Парлет, — это то, что мы можем сделать всех равными перед законом. Мы вполне можем
— Не совсем.
— Но это же вполне логично. Все будут равны перед судом. Суд будет признавать преступлением только серьезные нарушения закона. Конечно, чем больше у человека собственности, тем меньше вероятности, что он захочет совершить преступление. И это в известной мере будет защищать членов Экипажа и вместе с тем даст некоторый выигрыш колонистам.
— Да, это звучит разумно. Но все же у нас есть еще несколько требований.
— Так выкладывайте их.
— Нам нужны собственные источники электрической энергии.
— Хорошо. Мы будем снабжать вас электроэнергией бесплатно, до тех пор пока не будут построены электростанции на плато Гамма и Дельта. Я думаю, что там можно будет построить гидроэлектростанции на реках Мутная и Большой Водопад.
— Так. Кроме того, мы хотим, чтобы нам был гарантирован свободный доступ к банкам органов.
— Это посложнее. Видите ли, банк органов похож на любой другой банк. Вы не можете взять из него больше, чем вы в него вкладываете. А у нас получится так, что преступников станет меньше, а количество нуждающихся в пересадке органов увеличится за счет больных колонистов.
Худ стал раскачиваться на задних ножках стула, опершись ногами о край стола. Его глаза были полуприкрыты, и вообще у него был вид человека, погруженного в грезы.
— Тогда надо будет прибегнуть к жребию. А пока надо будет провести дополнительные медицинские исследования, финансируемые членами Экипажа. И нужно ограничить власть Специальной полиции над колонистами. Ибо…
— Но ведь они же полицейские. Их задачей является поддержка ваших же законов.
— Парлет, вам когда-нибудь приходилось быть свидетелем того, как полиция врывается в ваш дом, пробив стенку, и стреляет в вас усыпляющими пулями или сонным газом, а также вытаскивает на свет ваших уборщиков и превращает в сплошное месиво газон перед вашим домом?
— Нет, я же никогда не был бунтовщиком.
— Черт побери, как вы спокойно об этом говорите.
Парлет улыбнулся, и это сделало его лицо похожим на лицо мертвеца.
— Меня никогда не ловили.
— Дело в том, что Специальная полиция может поступить так с любым колонистом. И она это делает время от времени. А хозяину дома, который так пострадал от неожиданного рейда, не приносят даже никаких извинений, в том случае, если у него не найдут никаких доказательств преступления.
— Я совсем не хотел бы ограничивать функции полиции, потому что это привело бы нас к настоящему хаосу. — Парлет сделал большой глоток из кружки с сидром. — Но хорошо, а как же мы это сформулируем? Помнится, что на Земле существовала такая вещь, как ордер на обыск. Это не позволяло полиции входить в дом без достаточных оснований, то есть без доказательств, которые могли бы быть предъявлены судье.
— Неплохо звучит.
— Я
— И последнее. В настоящее время Специальная полиция обладает исключительными правами по отношению к узникам. Полицейские ловят их, принимают решение об их виновности и отправляют в Госпиталь на расчленение. Нам следует подумать, как можно разделить эти функции, лишив таким образом полицию ее монопольных прав.
— Я уже думал об этом, Кейн. Мы можем издать закон о том, что ни один человек не может быть казнен, пока комиссия из десяти человек, по крайней мере, не признает, что он виновен. Из них пять колонистов и пять членов Экипажа, если в преступлении участвовали и те и другие. В противном случае, суд будет производиться только пятью людьми, принадлежащими к той же социальной группе, что и преступник. Все судебные процессы должны быть гласными и должны транслироваться по одному из специальных информационных каналов.
— Да, это звучит…
— Я так и знал. — Джей Худ ринулся в дискуссию, с шумом опустив передние ножки стула на пол. — Осознаете ли вы, что все, о чем вы рассуждаете, нанесет ущерб власти Госпиталя?
Парлет нахмурился:
— Возможно. Но какое это имеет значение?
— Вы рассуждаете так, как будто на Удивительной Горе существуют только две группы, претендующие на власть. Но их же три! Вы, мы и Госпиталь. И, между прочим, Парлет, Госпиталь имеет больше всего власти. Вы изучали действия «Детей Земли» Бог знает сколько времени. А сколько времени вы потратили на изучение действий Джезуса Пиетро Кастро?
— Я знаю его в течение долгого времени, — задумчиво произнес Миллард Парлет. — Он очень компетентный работник, но мне не известно, как он отнесется к тому, о чем мы говорим.
— Я думаю, Гарри знает это. Гарри, что сказал бы Кастро, если бы мы попытались ограничить функции возглавляемой им полиции?
— Я не понимаю вас, — сказал Миллард Парлет. — Кастро вполне лояльный человек. Он никогда не совершал никаких поступков, которые были бы во вред Экипажу. Может быть, я не очень хорошо знаю его лично, но я точно знаю, что он сам считает себя преданным слугой Экипажа. Поэтому все, что примет Экипаж, он также примет, не рассуждая.
— Черт возьми, — сказал Гарри Кейн, — Худ, конечно, прав. Я ведь знаю Кастро лучше, чем своего собственного отца. Но я как-то до сих пор не думал об этом.
— Джезус Пиетро Кастро очень хороший, преданный…
— Слуга Экипажа. Да, это так. А теперь подождите минутку. Дайте мне сказать то, что я думаю по этому поводу. Прежде всего я хотел бы знать, какой части Экипажа он особенно предан.
Парлет презрительно фыркнул и потянулся за своей кружкой, но обнаружил, что она пуста.
— Он предан всему Экипажу, а не какой-либо его отдельной части, — сказал Гарри Кейн. — Более того, большую часть законов Экипажа он не любит. Я наверняка знаю, что он уважает вас, Парлет, и еще нескольких человек, соответствующих его идеалам, но его преданность распространяется на весь Экипаж, который он в целом идеализирует. Его представление о людях, которым он служит, сводится к следующему: члены Экипажа не сорят деньгами, вежливы по отношению к низшим по происхождению, умеют с ними хорошо обращаться и все время думают о благе колонистов.