Особый склад ума
Шрифт:
В голове вертелось одно: «Уехать. Уехать немедленно. Улететь первым же самолетом. Черт с ними, с деньгами!»
Затем он улыбнулся и покачал головой. «Нет, — сказал он про себя, — ты этого не сделаешь. Для этого ты слишком упрям и слишком любопытен». Остановившись, он уперся руками в бока и несколько раз повернул корпус вправо и влево, разминая мышцы и поясницу, восстанавливая дыхание.
Потом он прошел несколько ярдов неспешным шагом, чтобы остыть. Подойдя к входу в здание, он запрокинул голову и посмотрел на высящуюся перед ним громаду. «Тайны, — сказал он сам себе. — В этом деле куда больше тайн, чем можно
На какой-то миг он уподобил себя стоящему перед ним зданию. Солидный, не слишком привлекательный внешний вид, маскирующий ложь и полуправду. Продолжая смотреть на фасад, он сказал себе то, о чем можно было бы догадаться с самого начала: «Доверять нельзя никому».
Как ни странно, созерцание современных архитектурных форм приободрило его. Он подождал, пока пульс не станет нормальным, и вошел в вестибюль. Охранник оторвался от камер видеонаблюдения и посмотрел на него:
— Привет. Мартин вас ищет, профессор.
— А что меня искать, вот он я, — ответил Джеффри.
— Он сегодня какой-то озабоченный, — продолжил охранник. — Правда, он всегда так выглядит, вы не находите?
Джеффри покивал, выражая согласие, и прошел мимо. Затем, проведя рукавом пиджака по лбу, стер с него пот.
Войдя в кабинет, он ожидал застать там Мартина, шагающего из угла в угол, однако в кабинете никого не оказалось. Оглядевшись, он увидел на экране компьютера уведомление о вновь поступившем сообщении. Открыв соответствующий файл, он прочел:
Клейтон, какого черта, куда вы запропастились? Я должен знать, где вы находитесь, все двадцать четыре часа в сутки. Каждую минуту, профессор. И никаких исключений. Даже если вам понадобится отлучиться в сортир. Я отправляюсь вас искать. Если вернетесь раньше меня, ознакомьтесь пока с предварительными результатами вскрытия — файл «Новая жертва 4». Прочтите. Я скоро вернусь.
Клейтон уже собирался открыть этот файл, когда заметил, что ему пришло новое сообщение. «Ну-ка посмотрим, чем еще недоволен агент Мартин».
Но едва он стал читать, как у него словно рукой сняло раздражение, вызванное нахрапистостью напарника. Сообщение было без подписи и без приветствия в начале письма, просто несколько строк, зеленые буквы которых мерцали в центре черного экрана. Он прочитал их дважды, а затем отодвинулся от компьютера на несколько дюймов, словно тот источал опасность и мог, чего доброго, укусить.
Там было написано:
«КОГДА ТЫ БЫЛ МАЛЕНЬКИМ, ТЫ БОЛЬШЕ ВСЕГО ЛЮБИЛ ИГРАТЬ В ПРЯТКИ. КОГДА ТЫ НЕМНОГО ПОДРОС, ТЫ ПО-ПРЕЖНЕМУ ИГРАЛ В ПРЯТКИ. А СЕЙЧАС, ДЖЕФФРИ, ТЫ ЕЩЕ МОЖЕШЬ СЫГРАТЬ В ЭТУ ИГРУ?»
Внезапно все сошлось. Джеффри почувствовал, что теперь он может справиться с эмоциями, которые годами одолевали его, пробивая стену одиночества и уединения, которыми он отгородил себя от всего мира. Он ощутил, как кровь быстрее потекла по его жилам. Отчасти это чувство было сродни страху, отчасти тяге к неизведанному, отчасти панике, а отчасти радостному возбуждению. Все это бродило внутри его, грозило выплеснуться наружу, и он силился удержать эту сумятицу под контролем. Единственное, о чем он позволял себе размышлять хладнокровно и с полной ясностью, так это о том, что теперь он готов
«Да, — сказал он про себя. — Мне и теперь не слабо сыграть в эту игру».
Глава 12
Новая головоломка
Давным-давно, когда им обеим казалось, будто никому в мире нет до них никакого дела, у них развилось своеобразное чувство, помогающее ощущать себя в безопасности. Оно возникало, стоило лишь вспомнить, что они могут положиться друг на друга во всем — и это даст им поддержку, дружеское общение и защиту. Теперь, когда они уже не были столь уверены в собственной изоляции от окружающего мира, круговая порука их родственной связи оказалась разорванной: мать и дочь внезапно ощутили нервозность, переходящую почти в недоверие друг к другу, а кроме того, они откровенно боялись всего происходящего за стенами их маленького дома.
В мире, который так часто казался им царством насилия, они научились воздвигать вокруг себя прочные заградительные барьеры, как эмоциональные, так и физические. Теперь и Диана, и Сьюзен чувствовали, как эти барьеры размываются незримым присутствием человека, присылающего записки. Так точит вода прочную, казалось бы монолитную, дамбу — по кусочку, по трещинке. Волны постоянно плещут в нее. Они медленно разрушают бетон, и тот шелушится, отслаивается, а потом начинает осыпаться и в конце концов исчезает в серо-зеленой морской пучине. Ни мать, ни дочь не могли до конца осознать природу одолевающего их обеих страха. То, что какой-то человек следит за ними, не вызывало сомнений, но непонятная причина его к ним интереса смущала их и сбивала с толку.
Диана не решалась поделиться с дочерью худшим из своих страхов. Ей для этого требовались более веские доказательства, во всяком случае, она так говорила сама себе, что было, однако, лишь полуправдой. Скорее, она просто отказывалась прислушаться к тому настойчивому зову, с которым влекла ее к себе запрятанная в стенной шкаф шкатулка и который побуждал цепляться за те, не слишком убедительные, доказательства смерти ее бывшего мужа, которые у нее имелись. Она говорила себе, что содержимое шкатулки представляет собой реальные факты, но этот аргумент рождал в ней противоречивые чувства. Так всегда бывает, когда человек, который одновременно и хочет во что-то поверить, и страшится этого.
В дни, последовавшие за инцидентом в баре, мать стала чрезвычайно молчаливой, хотя в душе у нее царила настоящая какофония резких звуков. Ее одолевали сомнения, да и болезнь тоже не давала ей покоя.
Невозможность связаться с сыном лишь усиливала этот ее внутренний разлад. Она оставила для него несколько телефонограмм в университете на кафедре, переговорила с полудюжиной бестолковых секретарш, ни одна из которых, по всей видимости, не имела понятия, где он находится, но которые тем не менее почему-то пребывали в уверенности, что профессор Клейтон в скором времени получит ее сообщения и ответит на них. Одна даже вызвалась приклеить скотчем ее телефонограмму на дверь его кабинета, словно это могло чем-то помочь.