Шрифт:
Вместо пролога
На отмели времен…
В. Шекспир
Когда любимое дело наскучило, а профессиональное выгорание перекочевало из газетных статей в твою собственную жизнь, ты поначалу немного теряешься. Но потом вдруг вспоминаешь о забытом острове, где когда-то на душе у тебя было легко и беззаботно. По крайней мере, так начинает теперь казаться. А ведь ты всегда хотел махнуть туда, и когда это сделать, если не сейчас? И вот ты спрашиваешь себя: дауншифтер ты с большой буквы «Д» или просто даун? Семья неожиданно идею твою поддерживает, вполне вероятно потому, что впереди маячит московская зима. И ты, чтобы не передумать, на следующий же день оформляешь годовой отпуск по очень личным обстоятельствам. При этом тебя так неправдоподобно легко отпускают оттого, что толку от тебя с таким настроем все равно никакого…
А дальше все оказывается совсем не так, как мы боялись. Переезд проходит почти без осложнений, и наш быт на новом месте постепенно налаживается.
А какие только легендарные личности по преданиям не отметились здесь: философ Зенон и его черепаха, Ричард Львиное Сердце и Беренгария Наваррская, Леонардо да Винчи и шекспировский мавр Отелло, служивший наместником на севере острова в Венецианском гарнизоне… Кажется, вся история цивилизации пронеслась вихрем через этот небольшой клочок суши. И все, что нужно, – это повнимательнее всмотреться в эти имена и даты.
И я решаю взяться за этот проект. Я не тороплюсь и как греки никуда не спешу, много и подолгу гуляю и общаюсь с местными жителями. Громко было бы называть мой метод попыткой связать прошлое с его приметами в настоящем, но только настоящее и люди в нем интересуют меня никак не меньше ушедших эпох. Постепенно снова возникает желание писать, до приезда на остров, казалось утраченное навсегда.
Дальше я пытаюсь сделать так, чтобы рассказ разворачивался последовательно от эпохи к эпохе. Может так, – думаю я, – получится выстроить эту фактологическую избыточность хоть в какую-то умозрительную, пусть и несколько упрощенную цепочку, которую можно удержать в голове. Да так, чтобы в один прекрасный момент ощутить девятитысячную историю этого острова целиком. А что касается выбора артефактов или исторических мест на острове… Конечно же, он случаен и субъективен, потому что я решаю писать только о том, что любопытно мне самому и, как заключили бы не в меру сентиментальные барышни, автор хотел бы поделиться этой своей любовью с читателями. Так что счастливого вам погружения в пространства острова…
Посвящаю своим любимым дочерям Ксении и Веронике,
для которых этот остров в детстве стал второй родиной…
Глава 1. Медный остров (7000–1500 гг. до н.э.)
На Кипре пролился долгожданный дождь. Остров благоухал ранней весной. Духмяные ароматы подтверждали скудность моих прежних обонятельных практик. Я отправился бродить по «приморским садам». Так я называю дикие ландшафты, раскинувшиеся над морем: с изумрудными полянами, одинокими витиевато-ствольными оливами (видите, вот и я заговорил почти слогом Гомера, уверяю, и вас это здесь не минует), анемичными асфоделиями и множеством того, что я назвать не в силах, да и нужно ли? Ибо ценность таких прогулок – как раз в отсутствии слов. Потому прогуливаться надо в одиночку, иначе все пропустишь, ничего не увидишь. Шествуя же широко, размашисто, разгоняя меха дыхательной кузни, в какой-то таинственный момент впадаешь в состояние транса, экзистенциальной беременности, – и можешь идти так без остановки, пока хватит пространства острова. Кажется, все вокруг способствует этой текучей, беспрерывной медитации. Море показывает тебе неиссякаемое разнообразие своих картинок: оно рисует, играя светом, цветом, ветром, облаками, просеивает пульсирующий всполохами эфир пригоршнями дождя, сыплет тебе под ноги великанский град, и ты скользишь на нем, как на роликах, рискуя свернуть себе шею или навеки кануть в море. Здешние горы сотворены из песчаника: под дождем они тают и оплывают, как мороженое. Продвигаясь вдоль прибрежной полосы, я вышел на сотворенный природой «карниз». Внизу утробно шумела пучина. Вначале сцепление с подошвами было неплохое, и, сделав первые шаги, я начал уверенно продвигаться вперед. Но примерно на середине пути уклон «карниза» стал круче, дождь усиливался, мои ступни стали безвольно соскальзывать вниз – и я оказался в море. Вымокнув до нитки, некоторое время раздумывал: плыть дальше или брести…
…Я заметил их сначала боковым зрением: что-то взметнулось над выступающим в море утесом. Резко повернув голову, я увидел длинноногих
Куда же для начала полетим мы с вами? Знакомый вопрос для тех, кто отправляется в Путешествие. И поскольку, как сказал поэт, «лучше гор могут быть только горы», начинать лучше с Троодоса. К тому же, вот увидите, троодосские горы – идеальное место для размышлений о том, с чего мы начнем разминаться в своих способностях чувствовать этот остров. Но не так, как нам предписывают глянцевые путеводители, а по-другому. Как именно? Вот сейчас и попробуем. Обувь удобная, солнечные очки на месте? Тогда можно начинать и отправляться в горы.
Взбираться по серпантину дорог с отвесными горными склонами и само по себе непросто, но делать это по «встречке» (ведь движение здесь, как в Англии или Японии, левостороннее, а потому, на наш взгляд, – «неправильное») психологически непросто вдвойне. Наконец, когда мотор заглушен, чай выпит и сделано несколько шагов по пешеходной тропе, названной в честь Артемиды и убегающей вдаль под тенистые кроны ливанских кедров, напряжение отступает. И теперь ты будто впитываешь умиротворенность ландшафта через молчаливое его созерцание. В памяти начинают всплывать поэтические строки, например, вот такие – из Пастернака:
Лужайка обрывалась с половины.
За нею начинался Млечный путь.
Седые серебристые маслины
Пытались вдаль по воздуху шагнуть.
Когда впереди – поворот, то твоя тропинка, действительно, зависает во времени и пространстве… Остается лишь не замешкаться, занести ногу и продолжить движение. До тех самых пор, пока ты не заметишь, что с горной тропы ступил на какую-то иную, которая обязательно приведет тебя к искомым мыслям.
Итак, мы на Медном острове. Причем, Медь – это и есть его название. Хотя на самом деле, медь стали называть, как остров – “Cyprus” (англ.), который изобиловал ее запасами – и это единственный случай, когда метал так и значится в периодической таблице химических элементов, как Cuprum, что в переводе с латинского и означает «кипрский». Эти богатства откроются позже в III–II тысячелетии до нашей эры, во времена, которые так и будут называться – Бронзовый век. Но вначале давайте разберемся, откуда в здешних горах, которые зовутся Троодос, взялась медь. Да откуда возникли и сами горы? Тут нам понадобится отступить в Мезозойскую эру. Страшно подумать – 100 миллионов лет до нашей эры! Какой же мы находим нашу планету? Европа, Северная Африка и большая часть Азии – скрыты водами Мирового океана. Потом он будет наступать и отступать несколько раз, обнажая сушу постепенно, как бы наросшую из спрессованных останков бесчисленных морских обитателей. Да, да это тот самый песчаник – любимый стройматериал кипрского мастерового люда, в котором нет-нет да попадется эдакая окаменелость в виде почти целой морской ракушки, как автограф Создателя. Всмотревшись повнимательнее в породу, вы без труда обнаружите целую россыпь океанских моллюсков так называемого Мелового периода, с молодым задором посверкивающих на солнце. Так и возникла земная твердь, взбухла из океанских пучин, и какое-то время наш остров был единым целым с Африкой и с Малой Азией, соединяясь с ней в районе нынешней турецкой Анатолии. Но откуда тогда взялась медь? Конечно же, из недр земных. Материки пусть и медленно, но движутся. После «столкновения» двух тектонических плит: Евроазиатской с севера и Африканской с юга – в земной коре образовался разлом, из которого на поверхность устремились миллионы тонн расплавленной магмы. Так возникли горы Троодос, богатые медью. Кстати, специалисты говорят, что таких удобных мест для наглядного изучения геологических процессов на нашей планете всего два – здесь, на Медном острове, да еще в Новой Гвинее. Только в этих местах, благодаря особенности земного разлома, мы можем приблизиться к таинственным недрам Земли, к манящей всех ученых мира земной мантии больше, чем где-либо.
Чего еще не хватает в этой истории? Да, несомненно, талых вод после ледникового периода, которые сомкнутся вокруг Медного острова, до сего дня отделяя его от двух материков. Только дыхание Африки все равно осталось – например, в здешней, самой теплой в средиземноморской Европе зиме. А если кто-то решит забыть про близость африканского континента, он напомнит о себе заполошной руганью кипрской хозяйки, которая с вечера вывесила на улицу для просушки белье после стирки, а утром обнаружила его не белоснежным, а в бурых разводах после пыльной бури, долетевшей сюда из Сахары.