Отечественные мореплаватели — исследователи морей и океанов
Шрифт:
До исследований Невельского многие ошибочно представляли, что Амур в своем устье несудоходен, а Сахалин не остров, а полуостров. Забыты были «сказы» первых русских плавателей по Амуру. Не обращалось внимания на то, что на изданной в 1755 г. карте Крашенинникова и на изданной в 1802 г. карте Сарычева Сахалин был показан островом. Больше доверяли иностранным мореплавателям Лаперузу и Броутону, которые – первый в 1787 и второй в 1796 г. – не смогли из-за встреченных ими малых глубин пройти на север Татарским проливом и потому посчитали Сахалин полуостровом. К этой географической ошибке присоединился и Крузенштерн, который в 1805 г. также из-за встреченных им малых глубин не смог ни найти устья Амура, ни пройти Татарским проливом с севера на юг.
Однако в 1826 г. беглый ссыльный Гурий Васильев спустился по Амуру и прошел на лодке Татарским проливом
Поручик Козьмин, описывавший в 1829–1831 гг. Удский берег Охотского моря и Шантарские острова, разработал проект исследования устья Амура, основанный на расспросах местных жителей.
Как утверждает Тихменев, «доказательства Козьмина и Гурия Васильева в возможности плавания из устья р. Амура тем были важнее, что окончательно разрушали всякое предположение о существовании перешейка между о. Сахалином и рекою и о недоступности устья последней с моря» [340] .
340
П. Тихменев. Историческое обозрение образования Российско-Американской компании, ч. 2, 1863, стр. 44–45.
Между тем вопрос о судоходности Амура привлекал к себе внимание в связи с торговлей с Китаем. Наконец, это дело было поручено Российско-американской * компании, главным правителем которой в то время был Ф. П. Врангель.
В 1846 г. для исследования устья Амура был послан компанейский бриг «Константин» под командой подпоручика корпуса флотских штурманов Александра Гаврилова.
Гаврилов, выйдя 21 апреля 1846 г. из Ново-Архангельска, 18 июля подошел к Сахалину. Отсюда он направился в залив (Байкал), принятый им в тумане за вход в Амурский лиман. Этот залив Гаврилов поэтому назвал бухтой Обмана. (Теперешнее название – залив Байкал – дано Г. И. Невельским).
К Амурскому лиману Гаврилов подошел только 26 июля. 29 июля «Константин» стал на мель, с которой ему, однако, удалось быстро сойти. Гаврилов пробыл в устье и лимане Амура до 20 августа. За это время он поднимался с промером на 70 верст по Амуру, а по Татарскому проливу спускался до 52°49,2' с. ш. Обследование устья Амура Гаврилов производил на шлюпке и двух байдарах.
Как отмечает Тихменев, Гаврилов, несмотря на краткость времени и неблагоприятную погоду, правильно наметил глубоководный фарватер вдоль западных берегов Сахалина приблизительно от 53°30' до 52°50' с. ш. Он верно нанес положение банки (местами осыхающей) перед устьем Амура, а также глубоких каналов между обоими берегами реки и этой банкой [341] .
341
П. Тихменев. Историческое обозрение образования Российско-Американской компании, ч. 2, 1863, стр. 60.
Сам Гаврилов в письме Ф. П. Врангелю доносил, что из его наблюдений нельзя делать каких-либо выводов о доступности с моря устья и лимана Амура. Однако на карте, приложенной к рапорту, Гаврилов показал отмели, якобы протянувшиеся от материка к Сахалину.
Врангель, получив донесение Гаврилова, рапортовал министру иностранных дел графу Нессельроде о том, что устье Амура доступно только для мелкосидящих шлюпок.
Нессельроде в свою очередь доложил Николаю I об обнаруженных Гавриловым недостаточных для мореплавания глубинах Амурского лимана, о том, что Сахалин полуостров и что поэтому Амур не имеет никакого значения для России. Николай I наложил резолюцию: «весьма сожалею, вопрос об Амуре, как реке бесполезной, оставить» [342] . Правительство совершенно перестало интересоваться проблемами Амура и Сахалина.
342
Г. И. Невельской. Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России (1849–1855 гг.), Географгиз, 1947, стр. 66.
Маршруты экспедиции Невельского; опись Амурского лимана и открытие пролива Невельского (1849).
Но
Из-за этой географической ошибки русское правительство на огромный Приамурский край перестало обращать внимание. Он стал как бы «ничейной землей». Однако к этой «ничейной земле» все пристальнее стали присматриваться иностранные державы. Они посылали в Охотское море свои корабли на китовый промысел и для разведки – нельзя ли утвердиться в этих местах, закрыть выход России к океану и создать постоянную угрозу всей ее восточной окраине. В 1848 г. американский китобой Ройс на судне «Супериор» начал промысел китов в Охотском море и возвратился с огромной добычей. По следам его в 1849 г. в Берингово и Охотское моря вышло уже 154 американских корабля. Американцы стали думать об устройстве своих баз на побережье Охотского моря. Становилось ясным, что русское влияние на этом побережье необходимо закрепить возможно скорее.
Все эти проблемы – Амура, Сахалина и границы с Китаем – и разрешил, к большой выгоде России, Геннадий Иванович Невельской.
Заинтересовавшись проблемами Дальнего Востока и изучив все, что было о них известно, Невельской резко прервал ожидавшую его блестящую карьеру. Он добился скромного назначения командиром военного транспорта «Байкал», который должен был доставить грузы в Петропавловск-Камчатский, а затем остаться для несения сторожевой службы в Охотском море. Невельской надеялся, что во время плавания на «Байкале» ему удастся разрешить волновавшие его проблемы.
Одновременно с назначением на «Байкал» он просил у Меншикова, тогдашнего начальника Главного морского штаба, разрешения после доставки грузов в Петропавловск пройти к Сахалину и произвести исследования в устье Амура. Меншиков сомневался в том, что Невельскому удастся добраться до Петропавловска раньше осени 1849 г., да и смета была рассчитана толы ко на один год плавания. Тогда Невельской решил ускорить свой выход из Кронштадта, как можно скорее добраться до Петропавловска, быстро сдать там грузы и выигранное таким образом время употребить на исследование Амурского лимана, сделав вид, как будто бы попал туда случайно. Последнее было необходимо для того, чтобы не вызвать нареканий со стороны министра иностранных дел, боявшегося осложнений с Китаем. После назначения на «Байкал» Невельской побывал также у адмирала Ф. Ф. Беллинсгаузена, участника плавания Крузенштерна вокруг света, который сказал ему, что «опись, произведенная И. Ф. Крузенштерном в северной части лимана, а равно и предположение его, что у восточного берега Сахалина существует бар одного из рукавов реки Амура, – весьма сомнительны». С запиской от Беллинсгаузена Невельской направился к Врангелю. Врангель, предупреждая Невельского о секретности всего этого дела, заявил: «Впрочем, все, что здесь замечательно, это то, что устье реки Амур и ее лиман оказались недоступными» [343] . Одновременно Врангель показал Невельскому как доказательство своих слов копию с журнала описи Гаврилова. Этот журнал показался Невельскому неубедительным и лишь укрепил его намерения.
343
Г. И. Невельской. Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России (1849–1855), Географгиз, 1947, стр. 83, 84.
В соответствии со своими планами Невельской сделал все, чтобы как можно скорее добраться до Петропавловска, и это ему удалось. «Байкал» вышел из Кронштадта 21 августа 1848 г., а уже 12 мая 1849 г. пришел в Петропавловск, совершив переход за 264 дня.
Здесь уместно вспомнить, что Станюкович и Литке на шлюпах «Моллер» и «Сенявин» в 1827 г. также должны были доставить грузы на Камчатку, а после этого заняться гидрографическими работами у берегов Берингова и Охотского морей. «Моллер» и «Сенявин» вышли из Кронштадта 20 августа 1826 г. и пришли: «Моллер» в Петропавловск 13 июля (всего в плавании 327 дней), а «Сенявин» в Ново-Архангельск 12 июня 1827 г. (всего в плавании 296 дней).