Отряд смертников
Шрифт:
– И повнимательней тут: сверху далеко видно, – добавил Ваксин.
Он, кстати, слова не сказал, что Ракитин забыл снять автомат с предохранителя и, когда все открыли огонь, потерял драгоценные секунды. Промолчал и Чужинов, хотя тоже это заметил. Какой смысл укорять? Парень либо сам сделает выводы, либо все безнадежно.
Они с Ваксиным уже успели спуститься в ход, ведущий в баню, и даже преодолеть часть пути, когда в солеварне раздались частые выстрелы. Хуже того, Ракитин кричал, кричал отчаянно, а вслед за этим раздался какой-то грохот. И они рванули назад, туда, где крики Ракитина не прекращались, а становились все более отчаянными. Крики уже смолкли, когда
Обычная девятимиллиметровая пуля ПМ обладает отличным останавливающим действием. Правда, против бронежилета толку от нее почти ноль. На твари бронежилета не было, зато имелось другое – расположенные наклонно толстенные лобные кости черепа.
Для Глеба сей факт всегда был удивительным, особенно если принять во внимание то, что произошли твари от людей. Еще он опасался задеть Ракитина, лежавшего на полу позади хищника. В общем, вышло так, что пуля лишь скользнула по черепу твари, нисколько ее не задержав. Одновременно со следующим выстрелом он, ухватившись за одну из четырех подпорок, поддерживающих крышу, рванулся в сторону, пытаясь убраться с ее пути. Отродья всегда отличались не только стремительностью, но и изворотливостью, и потому им ничего не стоило молниеносно поменять направление в прыжке-полете. Наверное, Чужинова спасло то, что Иван не успел еще скрыться в люке, и, когда Глеб оказался в стороне, перед тварью возникла наполовину скрытая фигура Ваксина, и она продолжила свой бросок. И снова Глеб выстрелил, теперь уже опасаясь попасть в Ваксина. Но нет, пуля на этот раз угодила в цель, под правое ухо. Тварь рухнула над самым люком, дергая всеми конечностями сразу и все еще скалясь. Подскочив к ней одним прыжком, Глеб приставил пистолет к самой ее морде и дважды нажал на спуск.
– Иван! – закричал он. – Как ты там? Зацепить не успела?
– Нормально все, Глеб, – донеслось снизу. – Отодвинь ее в сторону, иначе мне не выбраться.
– Ты поосторожней там! – предупредил его Чужинов. – Держись пока подальше.
Тварь истекает кровью, которая может попасть Ваксину в рот. Всего-то пара вынужденных глотков, и тогда шансов выжить нет, настолько та ядовита. Или в глаза, что практически неизбежно приводит к слепоте. Или в открытую рану: в этом случае велики шансы заболеть болезнью, которую в народе прозвали твариной чумкой. Для инфицирования порой достаточно даже царапины. Глеб отлично представлял, что это такое, и если бы не Старовойтова!..
Одним прыжком он оказался у тела Ракитина, под которым образовалась лужа крови. Беглого взгляда хватило, чтобы понять, что парень мертв. Из множественных рваных ран торчали осколки костей и обрывки сухожилий. И все же Глеб попытался нащупать пульс, отлично понимая всю бессмысленность своего поступка.
– Чужак! Ты где?! – донесся до него из-под земли встревоженный голос Ивана.
Туша твари оказалась настолько тяжелой, что пришлось использовать удачно подвернувшийся под руку лом. Наконец Ваксин оказался наверху, и они подошли к телу Ракитина уже вдвоем.
– Да уж, тут без вариантов, – покачал головой Ваксин. – Вероятно, он уже, когда падал, мертвым был. – Иван посмотрел наверх.
– Нет, я же видел, как он ее схватил, – возразил ему Глеб. – Он меня спас фактически.
– Показалось тебе, ты только на его горло взгляни.
Шея Ракитина действительно
– Ты же сам слышал, как он кричал.
– Ну, может, крикнуть-то он и успел, но чтобы ее задержать!.. Темно здесь, тебе показалось.
Чужинов что-то пробормотал себе под нос, но настаивать на своем не стал. Он видел, как Ракитин пытался тварь удержать, и никто не сможет его переубедить. Ему показалось, как утверждает Ваксин? Возможно. И все же пусть все останется так, как он думает.
Из люка послышался шум, и сразу же вслед за ним появился Семен Поликарпов.
– Что у вас тут? Слышу – крики, шум, стрельба. Посчитал, что без моей помощи тут не обойтись, – попытался он оправдаться за то, что покинул свою позицию без приказа. – Е-мое! – Взгляд наткнулся на распростертого Ракитина. – Откуда она взялась? Мы же все тут проверили.
– Была она здесь, неоткуда ей больше взяться. – Глеб заскрежетал зубами. – С самого начала была. Таилась только до поры до времени.
Он от души впечатал кулак в служивший подпоркой крыши столб, отчего тот загудел.
– Но ведь тогда получается… – изумленно протянул Поликарпов.
– То и получается.
– Но ведь такого никогда раньше не было.
– А теперь есть.
Его вина в том, что притаившаяся в солеварне тварь осталась незамеченной. Повадки у всех тварей – будь то облудки или обычные – одинаковые: появилась возможность вцепиться человеку в горло – вцепятся.
Они и зачистку солеварни делали так, как привыкли: прошли по помещению, ожидая в любой момент броска и готовые встретить тварь огнем. Такая тактика оправдывала себя всегда, но не в этот раз. Сдохшая тварь оказалась другой. Даже не хитрой – хуже: она научилась ценить свою жизнь. Напала на Ракитина только тогда, когда посчитала, что остальные люди отсюда ушли.
Чужинову вспомнилось, как буквально прошлым летом он добровольно стал приманкой для тварей, прижавших их на чердаке дома в давно обезлюдевшей деревне. И ведь не смогли они преодолеть соблазна кинуться на него, хотя он и был защищен металлической клеткой, сооруженной из того, что под руку попало. Кстати, только этим тогда и спаслись.
– Вот такие грустные дела, брат Сема.
– Ты это, Глеб, не злись, нет в его смерти твоей вины. Кто же мог знать, что зимние твари другими стали? Не было такого раньше.
Чужинов кивнул: не было. А вот теперь стало.
– Дело даже не в самих тварях, Сема. Ведь был у меня выбор, и возьми я вместо него кого-то поопытней, глядишь, и не случилось бы того, что случилось. Нет, думал, обучу его, натаскаю, и все будет как надо.
– А вот это ты зря. И покруче нас парни гибли. Окажись на его месте я или даже ты, то же самое произошло бы. Не было у него шансов, как не было бы их и у нас. Ты же сам все видел: дистанция из того закутка, где она пряталась, ей как раз на один прыжок была, а он к ней спиной стоял, потому как за двором наблюдал. А вообще, если разобраться, все мы ему жизнью обязаны: не успей Ракитин выстрелить, нашуметь, тварь, скорей всего, в ход за вами полезла, и черта с два вы бы с ней там справились. А там бы и до меня очередь дошла, – и поинтересовался: – Что молчишь, Глеб?
– Думаю.
– О чем? – не отставал Поликарпов.
– О мещанстве.
– О мещанстве? – не на шутку удивился Семен. – А что о нем сейчас думать?
Но Чужинов лишь отмахнулся:
– Долго объяснять.
Читал где-то Глеб объяснение тому, что есть мещанство.
«Мещанин – это человек, у которого полно дорогой, красивой посуды, а он пользуется щербатыми чашками, – утверждалось там. – Бережет он дорогую на какой-то особый случай. Бывает, что так она у него и простоит без дела до самой его смерти: старуха с косой в любой момент может заглянуть без приглашения».