Отверженный III: Вызов
Шрифт:
На то расстояние, которое я прошёл ранее за полтора часа, теперь понадобилось около трёх. Но и это можно было считать успехом — несколько раз мне казалось, что вот-вот я потеряю сознание. Однако каким-то чудом каждый раз я находил в себе силы прилечь на землю, немного отдохнуть, а потом продолжить путь. Конечно, идти по дороге было рискованно, но я прекрасно понимал, что по пересечённой местности я бы, во-первых, не дошёл, а во-вторых, скорее всего, заблудился.
Когда я дошёл по дороге до того места, от которого до Восточного оставался километр через лес, мне стало совсем плохо. Заморозка ран прошла, и ситуация грозила
С горем пополам дошёл-дополз до Восточного. На то, чтобы отодвинуть забор ушли все оставшиеся силы, на этот раз без преувеличения — едва я ступил на территорию центра, как тут же упал на землю и потерял сознание.
Сколько я пролежал — неизвестно. Когда пришёл в себя, было всё ещё темно, но заморозка на ранах почти прошла. Вполне возможно, что я пролежал так не менее двух часов. Можно было считать чудом, что очнулся. Но раз уж так получилось, глупо было этим не воспользоваться.
Попытался встать — ничего не вышло, зато чуть было опять не потерял сознание. Ещё раз отключиться и замёрзнуть в каких-то двухстах метрах от медпункта не хотелось. Но при этом я понимал, что вот так просидеть у забора до утра, пока меня не обнаружат — тоже не вариант. Кровопотеря опять усилилась, а сил на заморозку ран уже не было. При этом у меня оставалось ещё немного магической энергии, но физических сил, чтобы этой энергией воспользоваться, уже не было.
Посидев у забора минут пятнадцать, я решил ползти. При попытках встать сильно кружилась голова, а ползком вроде получалось. Правда, это дело сильно затрудняло то, что левая рука не работала, но я всё же приспособился. Первые сто метров я прополз довольно лихо, ещё пятьдесят совсем уж через силу, а потом будто отрезало — я упал на живот и просто не мог пошевелиться. Казалось — ещё одно движение через силу, и можно прощаться со всем белым светом. А это было бы обидно — совсем чуть-чуть не доползти до помощи. И признаться, было страшно.
Я не был уверен, что у Агаты хватит навыка привести меня в порядок, но она могла полностью остановить кровотечение, оказать первую помощь и вызвать пани Митрош. Это грозило серьёзным наказанием — покидать центр, да ещё и ночью, строго-настрого запрещалось. Но когда выбор стоял между наказанием, пусть даже и суровым, и гибелью от полученных ран, я был готов сделать его, не колеблясь — в пользу наказания.
Однако лимит физических сил был исчерпан — ползти я уже не мог. Правда, оставалось немного магической энергии, но как её использовать в сложившейся ситуации, я не знал. Глаза начала застилать мутная пелена, и казалось, что я потеряю сознание с минуты на минуту. Я приподнял голову и бросил взгляд на окно комнаты Агаты. Свет в нём, конечно же, не горел — моя подруга явно видела уже десятый сон.
Решил попробовать крикнуть — не самая лучшая идея, но ничего другого я всё равно не мог придумать. Набрал побольше воздуха в лёгкие, но это отняло мои последние силы, и я упал. Но всё же крикнул. Точнее, думал, что крикнул — из горла вырвалось лишь слабое невнятное блеяние.
Некоторое время я пролежал в пограничном состоянии — встать не мог, но и не отключался. Видимо, самая малость сил ещё осталась. Да и энергия как-то подпитывала моё сознание.
Невероятным усилием я смог перевернуться на спину — так стало немного легче дышать. Совсем чуть-чуть, но даже этого хватило, чтобы я приободрился. Ещё раз посмотрел на окно Агаты. Дойти нереально, кричать бесполезно, что-то бросить — не хватало сил. Можно было лишь попробовать запустить ледяной шар. Самый простой, без магического урона — просто кусок льда размером с футбольный мяч или даже меньше. Если бы хватило сил и если не промахнуться, то это был неплохой вариант привлечь внимание Агаты. Конечно же, при условии, что она была в своей комнате.
Я осторожно приподнял правую руку и вытянул её в сторону окна ладонью кверху. На это ушла половина оставшихся сил. Затем сгенерировал ледяной шар. Это оказалось намного проще — энергии хватало. Теперь надо было этот шар запустить. Скорость и разрушительную мощь ему должна была придать энергия, а вот отправить шар в путь надлежало движением руки — вроде бы простейшим, но в моей ситуации невероятно сложным.
Когда полностью готовый, чтобы отправиться в полёт, шар переливался на моей ладони холодными серебристо-синими молниями, я собрал остатки сил и сделал-таки необходимое движение рукой. Ледяной шар улетел, а меня окончательно накрыла тёмная плотная пелена. Я уже ничего не видел и не чувствовал, лишь откуда-то издалека до меня донёсся звон разбитого стекла. И я даже не успел подумать, в то ли окно попал мой шар, как отключился.
Сколько я пробыл без сознания — неизвестно, но, когда очнулся, сразу же ощутил боль — довольно сильную и во всём теле. Затем услышал голос Агаты:
— Потерпи немного, скоро станет легче. Глаза только не открывай!
Эти слова означали, что я жив. Непонятно, в каком я находился состоянии, но однозначно был жив, и это не могло не радовать. Судя по спокойному голосу Агаты, ситуацию она контролировала. Это было главное, а боль я мог терпеть, сколько необходимо, тем более, не такая уж она была и дикая.
Несмотря на предупреждение, я всё же осторожно приподнял веки. Агата стояла напротив меня и держала в правой руке мокрую тряпку, а в левой — чашу с какой-то жидкостью.
— Я же сказала, не открывать глаза! — возмутилась моя подруга. — Мало того что разбудил, напугал, так ещё и не даёшь тебя нормально в порядок привести!
Я быстро закрыл глаза и тут же почувствовал, как Агата провела по моему лицу тёплой мокрой тряпкой. Затем по шее, по груди и дальше по всему телу. Тут до меня дошло, что я лежу совершенно голый. Но это было логично — если Агата смогла хоть как-то залечить мои раны, грязную окровавленную одежду перед этим она сняла.
Пока я размышлял, подруга закончила меня обтирать и сказала:
— Всё. Можешь вставать!
Я открыл глаза и интуитивно потянулся, будто после долгого сна. Тело послушно отозвалось, и в нём чувствовалась такая сила и бодрость, будто это не я ещё совсем недавно валялся на улице израненный и побитый.
— Одевайся! — сказала Агата и протянула мне комплект больничной пижамы. — И я жду объяснений!
Тон, на мой взгляд, был слишком уж менторский, но предъявлять претензии за тон девушке, которая только что спасла мне жизнь, было бы форменным свинством.