Отверженный III: Вызов
Шрифт:
— Столкнулся в лесу с агрессивными грибниками, — попытался я нелепо отшутиться, надевая пижаму. — Ты же знаешь, в феврале с грибами не очень, поэтому грибники особенно злые.
— Я вытащила из тебя две пули и заживила пять колото-резаных ран, одну из них огромную и сквозную, — сурово сказала Агата.
Стало понятно, что придётся рассказывать правду или хотя бы её часть.
— Помнишь, нам говорили, что вокруг нашего центра есть базы партизан и анархистов? — спросил я.
— Да.
— А
— Помню.
— Так вот нам не врали. Я не знаю, на кого я наткнулся в лесу, но они хотели меня убить. Причём без каких-либо разговоров и объяснений.
— И как тебе удалось сбежать?
— Чудом. Использовал магию, выставил защиту. Одних ранил, других напугал. Повезло, что среди нападавших не было ни одного одарённого.
Я не хотел рассказывать Агате все подробности моего приключения и особенно то, что я убил одного партизана, поэтому перевёл разговор на другую тему:
— А что ты сейчас делала? Чем меня обтирала?
— Живой водой.
— А такая бывает? Ни разу не слышал.
— Так называют особый магический отвар, который полностью регенерирует кожу и восстанавливает силы. В основном его используют для омоложения. Но как средство восстановления организма после травм или ожогов он тоже очень хорош. И главное — после него не остаётся никаких шрамов. Одним своим лекарским навыком я пока такого эффекта добиться не могу. Ты разве не чувствуешь, что стал как новенький?
— Чувствую, — согласился я. — А что он вот прям реально помогает омолодиться?
— Ты знаешь, сколько пани Митрош лет? — спросила Агата.
— Ну, выглядит где-то на тридцать — тридцать пять.
— А ей семьдесят четыре. Только никому не говори. Я сама случайно узнала.
— Погоди! А тебе сколько? Только не говори, что сорок, я к такой новости не готов!
— Очень смешно, — сказала Агата насупившись. — Я рада, что к тебе вернулось чувство юмора, но может, всё же расскажешь поподробнее, что с тобой произошло?
— Да чего там рассказывать? — ответил я. — Отошёл от центра километров на десять, уже хотел попробовать повторить заклятие с ледяным диском, но наткнулся на партизан. Они без разговоров навели на меня автоматы — чудом удалось спастись.
— При помощи ледяного диска?
— Не только. И вот это меня сейчас волнует больше всего. Я за один день два раза использовал заклятия, которым меня никто не учил. Ну или я думаю, что никто не учил, а на самом деле кто-то учил.
— Я тебя не совсем понимаю, — сказала Агата.
— Да я сам себя не понимаю, — ответил я. — Но мне кажется, что мои сны и эти навыки как-то связаны. Такое ощущение, будто я это всё знал и умел, но почему-то забыл.
— Но как ты мог такое знать в твоём возрасте? Откуда?
— Понятия
— Ну со снами у меня есть предположение. Может, ты эмпат, и это не твои сны?
— А чьи?
— Не знаю, может, ты их как-то перехватываешь у кого-то.
— Вряд ли. И опять же, это никак не вяжется с навыками. У меня чёткое ощущение, что я это раньше знал, а потом эти знания, почему-то заблокировались вместе со всеми воспоминаниями. Но при этом я понимаю, что такое невозможно — не в детском доме же меня этому научили. В общем, голова идёт кругом — такое ощущение, что я сейчас сойду с ума. А во время боя с партизанами мне вообще показалось, что я это вовсе не я, будто в меня кто-то вселился и руководит моим телом.
Я замолчал, мысль, которую я высказал последней, уже несколько раз приходила ко мне и очень сильно пугала. Агата подошла ко мне, села рядом на кушетку, обняла меня и негромко произнесла:
— Страшные вещи ты говоришь. Мне очень жаль, что это всё с тобой происходит. Я очень хотела бы тебе хоть как-то помочь.
— Спасибо, — сказал я и поцеловал подругу. — Я бы от помощи не отказался. Только вот для начала надо выяснить, что мне, вообще, может помочь в этой ситуации.
Некоторое время мы просидели молча, затем Агата сказала:
— Когда я обнаружила тебя, ты был без сознания. Я перетащила тебя в процедурную. А чтобы ты не очнулся, пока я вытаскивала из тебя пули и заживляла раны, пришлось дать тебе кое-какой отвар. Он вводит в состояние лёгкого транса и хорошо обезболивает. И пока ты находился под действием этого отвара, постоянно требовал, чтобы тебе дали позвонить какому-то Ивану Ивановичу. Думаю, бесполезно тебя спрашивать, кто это такой.
— Бесполезно, — согласился я. — А ещё что-нибудь говорил?
— Опять звал какую-то Милу. Несколько раз. Ещё требовал, чтобы оно чего-то там не делала. Кто это, Роберт? Что за Мила?
— Агата, ты всерьёз полагаешь, что я вообще ничего не помню и не понимаю, но вот информация о том, кто такая Мила в моей памяти каким-то чудесным образом сохранилась? Ты меня ревнуешь, что ли?
Я рассмеялся, обнял Агату и поцеловал.
— Ничего я не ревную, — ответила подруга. — Просто интересно стало.
Прозвучало это не очень убедительно, но тему развивать я не стал, а просто ещё раз поцеловал Агату и сказал:
— Что бы там ни было и кем бы ни была эта Мила, тебя я ни на кого не променяю, моя персональная пани лекарь. Особенно после того, как ты из меня две пули вытащила.