П 2

Калбанов Константин Георгиевич

– Ты мог пожаловаться мне, - покачав головой, осуждающе произнес Белашкан.

– А зачем? Если твои воины считают возможным нападать на твоего союзника, значит твое слово ничего не значит. А раз так, то я и сам могу позаботиться о себе. Уводи войско, Белашкан. Иначе тебе это будет дорого стоить. Пограничное тебе не взять. Я знаю, что у тебя есть осадные машины, и вы умеете ими пользоваться. Что сейчас вы прибыли налегке из-за поспешности. Но помогли-ли машины Тугоркану? Нет. И тебе не помогут. Мало того. Знай хан и вы, куренные, если вы начнете штурм,

я отобью его, и все последующие. Потом дождусь бабьего лета и выжгу всю степь. Трава не успеет подняться. И тогда вашим стадам придется зимовать на уже вытоптанных и подъеденных пастбищах. У нас скота не так много, и корма мы заготовили. Чего не сказать о вас.

– Ты не сделаешь этого, - глухо произнес Теракопа. – Так нельзя воевать.

– Сделаю, - с легким кивком, убежденно произнес Михаил. – Я хочу мира. Я готов жить добрым соседом. Но когда дело доходит до войны, я не знаю жалости.

– Отдай наших детей, - произнес один из прибывших.

Судя по тому, что этого куренного Романов не знал, он был преемником Газакопы. Какой горячий.

– Зачем? Если мы договоримся о мире, то они продолжат учебу в интернате и вернутся домой образованными людьми.

– Я говорю о тех, кого вы забрали силой.

– В нашей школе учатся двадцать половецких мальчиков. Все остальные дети в Пограничном только русичи, - глядя собеседнику прямо в глаза, твердо произнес Михаил. – Все что хотел, я сказал. Теперь принимайте решение.

Он без страха повернулся к ним спиной, и направился к стене, где уже висели сиденья, с помощью которых их должны были поднять наверх. Удара в спину он не боялся. Хотя бы потому что, вся верхушка орды сейчас была на прицеле арбалетчиков на стене Пограничного.

А еще, прошлой ночью он сумел встретиться с Теракопой. Так что, орде назревал переворот, и не приходится гадать, кто именно должен будет стать ханом. Курень Газакопы был выбран вовсе не случайно. Он был одной из надежных опор Белашкана. Теперь его положение пошатнулось.

Все эти злые взгляды и неприязнь с тестем, всего лишь игра на публику. Во главе орды должен встать умный хан. На лояльность ввиду родственных уз Михаил не рассчитывал. В политике это конечно имеет какое-то значение. Но только до определенной степени.

– Вы уговорились о мире? – встретила его жена, на пороге.

– Пока нет. Но уверен, что не напрасно встречался ночью с твоим отцом.

– Думаешь? – с нескрываемой надеждой, произнесла она.

– Уверен. Прошло уже три часа, а штурм так и не начался. Это что-то, да значит.

– Дай боже. Пойдем, буду тебя кормить.

– Сама?

– А что тебе не нравится?

– Все нравится. Но где вся прислуга? – снимая с себя доспехи, поинтересовался он.

Не сказать, что у них в доме было много слуг. Только, необходимый минимум. Повариха, конюх, Андрей по большей части оруженосец. В роли экономки и горничной Настя, та самая девушка, которую подарили Михаилу перед свадьбой. Поначалу-то жена ее понукала и всячески третировала. Но как только осознала, что супруг в

сторону девушки не смотрит, оттаяла. Та теперь ее первая помощница.

– Прохор на стене, Матрена при лазарете, Андрея сам куда-то услал.

– А где Настена? – видя, что беременная супруга сама собирает на стол, не унимался он.

Супруга на восьмом месяце, а тут еще и двое сорванцов, погодок. Одному два, другому год. Как раз тот самый возраст, когда им везде нужно залезть, потрогать, опрокинуть и сломать то, что в принципе не ломается. И в этом положении оставить ее одну. Ну, Настя.

– Она убежала покормить Немого, - пояснила жена, продолжая собирать обед.

– Да ну? – с недоверием произнес он, сбросив доспехи и усаживаясь за стол.

Помочь жене он даже не пытался. Ему не зазорно и самостоятельно управиться. Только сама же Лена в первую очередь этого и не поймет. Многое она уже переняла у русичей. Но и среди них о главу семьи принято обихаживать.

– По осени будем гулять на свадьбе. Вот рожу, первые месяцы поможет, а там и сама выскочит, - заверила жена.

– И как они только уговорились, при молчаливости Бриана, - хмыкнув, тряхнул головой Михаил.

– Так Настена щебечет за двоих.

– И решение сама небось принимала.

– Нет. Тут уж он ее обхаживал.

– Как? – слегка разведя руками, с искренним недоумением поинтересовался он.

– Молча. Ешь давай, - потрепав его по волосам, произнесла она. – А я пока пойду Илью с Семеном покормлю.

Это двое телохранителей, которые сопровождали его во время перемещений по городу. И чего спрашивается ему опасаться в Пограничном. Но у Бориса с Гордеем свои резоны. Мало ли кого подошлют. Так что, не ерепенься. И при доме всегда двое охранников находятся. Но их наверное уже покормили.

Едва закончил обедать, как в дом влетел Андрей, с вестью о том, что половцы опять с белой овечьей шкурой пожаловали. Пришлось опять облачаться в доспехи. Впрочем, грех жаловаться. Он бывало и неделями их не снимал. А вот то, что опять намечаются переговоры, уже совсем другое дело.

– Ну здравствуй еще раз, Теракопа, - приветствовал он тестя, на этот раз заявившегося в одиночестве.

– Ты оказался прав. Куренным не понравилось то, как руководит ордой Белашкан. И они так же заподозрили, что Газакопа действовал с его попустительства и одобрения. Как вменили ему в вину и то, что он позволил вырасти у себя под боком такого сильного врага.

– Я не враг половцам. И ты это знаешь.

– Знаю. Но то, как ты поступил, - он в который уже раз покачал головой.

– Мы уже говорили об этом. С какими вестями ты пришел, Теракопа.

– С Белашканом случилось несчастье. Во время совета он подавился бараньей косточкой.

– Вместо того, чтобы есть баранину, нужно было просто выехать на вон тот холм, чтобы показать своим воинам всю свою решимость, - произнес Михаил.

– Далеко.

– Мне вполне по плечу.

– Не знал, - разочаровано дернув уголками губ, произнес Теракопа.