P.S. моей ученице
Шрифт:
— Зачем ты спрашиваешь меня об этом? — в какой-то момент я немного напрягся. Возможно, на это повлияли бесконечные взгляды разъяренных девиц, наблюдавших за нашим танцем или же взгляд одной единственной, который так хотелось на себе ощущать. Или не хотелось?
— Хочу знать, осталась ли в вашей натуре фальшь или вы можете показать себя настоящего, — поначалу я подумал, что она шутила, но, завидев полный серьезности взгляд, осознал — сейчас ни ей, ни мне не до шуток.
— Вика, за все время нашего общения я не пытался с тобой играть или обманывать, — чуть жестче, чем предполагалось, заверил я. Ее слова меня задели. Ведь на самом деле я не пытался использовать девчонку,
— Почему вы заставили меня думать, что все это игра? — вновь серьезность на ее лице, которую я мало хотел видеть сегодняшним вечером. Взгляд словно старался выловить какие-то подсказки на моей физиономии, однако я, как это случалось обычно, тщательно скрывал своим эмоции за маской спокойствия. Так гораздо лучше, чем она будет придумывать в голове несуществующие вещи.
Сколько бы она не ждала, ответить на вопрос я не мог. Почему? Потому что ответа не нашлось. Как я ей объясню, что не хотел с ней играть? Как объясню, что в какие-то определенные моменты моя семья становилась важнее какой-то влюбленной девчонки, несмотря на взаимность чувств? Всю жизнь я старался думать не только о себе, но и о других. О своей семье, о друзьях, о близких мне людях, только в какой-то момент я забыл о самом себе. Забыл о своем счастье, на которое имею полное право, забыл о давно потухших чувствах к женщинам. Забыл о ее чувствах ко мне. Поставил на первое место других людей, а одну важную для меня девчушку старался выкинуть из своей головы. Отбросить на последний план. Я вел себя как сволочь. Как настоящая сука. Ведь у нас имеется множество вариантов развития отношений, однако я видел лишь один единственный — крах.
— Можете ответить на один вопрос? — прервав утомительное молчание и мои умозаключения, спросила Вика, заставив посмотреть в полный серьезности малахитовый взгляд.
— Удиви меня, — ответил я, слегка улыбаясь намерениям девчонки, хотя, не думал, что ее откровенность дойдет до столь крайней точки.
— Я вам нравлюсь, Станислав Родионович? — быстро, будто пыталась перед всем классом выговорить скороговорку, спросила она, скрывая на мгновение свои глаза от меня. В ярком взгляде таилась надежда, а мне почему-то хотелось послать всех вокруг, в том числе и саму Вику. А главное задать вопрос: по мне не видно, что ты мне нравишься? К чему эта бабская меланхолия? И только спустя время я понял — ей это важно. Важно не просто понять мои чувства, но и услышать о них. Когда-то я проходил через это. С Тасей.
— Я не могу тебе сказать, — резко выдохнув, ответил на поставленный вопрос. Буквально несколько минут назад в своей голове я возмущался нелогичности женщин, а сейчас сам вел себя ничем не лучше, продолжая гнуть свою линию, которая мало к чему сможет привести.
— Почему? — спросила она с какой-то непонятной мне злостью. Хотя нет, в голосе, который по большей части приглушался медленной мелодией, я мог заслышать обиду. Непонимание.
— Не хочу врать, — между нами нарастало какое-то притяжение, несмотря на праздничную обстановку вокруг. Ощущение, будто мы являлись давно женатой парой и сейчас выясняли отношения, расставляя все точки над «i».
— Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, — ее взгляд мигом оторвался от моего и опустился ниже по моему телу, останавливаясь на быстро вздымающейся груди. Я даже не заметил, в какой момент
— Не таи внутри себя надежду, — что я несу? Вновь чувство защищенности заставляет меня нести полную херь. Я же хотел наоборот дать ей понять о своих чувствах и решить самой, что с ними делать, а не идти по странному, совершенно нелогичному пути.
— Значит, не нравлюсь? — предположила она. Мы будто играли в угадайку: она пыталась подобрать правильные ответы, а я, как полный мудак, все больше и больше запутывал ее сознание своей загадочностью. Нет бы, чтобы прямо сказать ей то, что хочет услышать.
— Я же говорил, не хочу врать тебе, — ответил я, замечая, как взгляд вновь становится ярким. Она посмотрела на меня с надеждой, только я знал, что все это временно. Надежда временна. Она уйдет на второй план, уступая уверенности в завтрашнем дне, в своих вкусовых предпочтениях и в наших чувствах…
— Все-таки, нравлюсь? — не отстает она.
— Вика, перестань, — понимая, что эта игра меня начала больше раздражать, чем заводить, проговорил я, опускаясь к ее уху, спрятанному за темными прядями волос. Хотела правды? Держи. Воспринимай, как тебе угодно. — Запомни одну важную вещь: мы никогда не сможем быть вместе, но это не значит, что я этого не хочу, — прошептал я, поправляя выбившуюся прядь за ухо. Я приблизился к ней чуть ближе, чем это мог позволить школьный этикет. Всего лишь на мгновение, дабы дать ей почувствовать серьезность моих слов. Конечно, вряд ли я отпущу эту малышку, но хочу, чтобы решение о наших отношениях она приняла сама. Взвесила все за и против, подумала о себе, о своем будущем, прежде чем ввязаться во все это. Ввязаться в авантюры, в интриги. В одну тайну, которую придется долгое время скрывать от всех своих друзей и близких. Я давно принял решение. Выбор за ней.
Но вряд ли я смогу смириться с отрицательным ответом…
Глава 15: самый странный новый год
Наше время
— Мам, зачем это? — возмутился я, перешагнув порог квартиры в центре Берлина, которую снял для нашей семьи отец. — Я не люблю праздновать новый год, — напомнил я свою традицию, основанную после смерти Таси, хотя мне почему-то казалось, что особо никто не церемонился по этому поводу или же все забыли этот маленький факт.
— Сынок, ты столько времени находился в больнице. Доктор разрешил тебе поехать на праздники домой, так что не будь эгоистом, — возразила мать. Да, в ее духе. Ей плевать на мои чувства, на неприязнь к этому празднику. Всем вокруг, видимо, плевать. Наверное, родители думали, что я смогу что-то вспомнить, только вряд ли можно на что-то рассчитывать. Как сейчас помню, все это время после смерти Таси новый год я праздновал в гордом одиночестве со стаканом коньяка, а Анюту привозил к тестю и теще. Так происходило из года в год и, думаю, вряд ли можно что-то выцепить из воспоминаний, которые я и так знал наперед.
Надо сказать со временем я начал привыкать к новшествам, к изменению времени, к тому, что вместе «Айфона 4s» все пользуются более поздней моделью. Дурацкое сравнение, но таким способом можно измерять время. Странно, правда? Если раньше я мысленно отрицал пройденные четыре года, то сейчас не мог не принять это, как данность. Вокруг все изменилось. Люди. Мысли. Поступки. А я один остался все на том же месте, отставая в общественном развитии. Хотя раньше я чувствовал себя более отстраненным и чужим среди своих, а сейчас радовался, что это ощущение больше меня не преследовало.