Паладин. Свет и Скверна III
Шрифт:
Трое других оборотней отличались… если не аурой, то внешним видом. Облачённые в какую-то помесь фрака и ливреи бело-синего цвета, на ногах кожаные, дорожные сапоги для путешествий, а лица суровые, готовые к испытаниям. Во всяком случае у двоих из них, а вот третий, с закрученными и блестящими на солнце усами, при моём появлении ухмыльнулся. И он же был самым молодым из волков.
— Господин Потёмкин, — кивнул старик, с показным кряхтением поднявшись с табуретки. Голос его звучал хрипло, будто оборотню тяжело давалось каждое произнесённое слово. — Меня зовут Иоанн Лефебре. Благодарю вас, что не отказались и приняли нас. А также за
Я остановился рядом с одним единственным стулом, обитым мягкой тканью и явно притащенным из столовой. Стол, разделяющий меня и оборотней был небольшим, а потому не помешал волку протянуть руку. Сухую ладонь испещряли шрамы, а дряхлая кожа обтягивала видневшиеся кости.
— В твоих словах, старик, я слышу иронию, — невозмутимо произнёс я и ответил на его жест. — Рассчитывал на бой?
— В меньшей степени, но он был возможен, — не стал он отрицать очевидное. — Подобных нам не часто привечают в цивилизованном обществе, считая чудовищами. Особенно в других государствах, а не в родной Франции. Позвольте представить вам моих братьев, — указал старик на крайнего слева оборотня, внимательно меня рассматривающего. Чем-то они с Кристианом были похожи, формой лица и взглядом. Скорее всего родственники. — Марсель де Кассегрен, младший брат Кристиана, — его ладонь переместилась на крупного мужчину с окладистой бородой рыжеватого оттенка. — Себастьян де Моле, наставник новобранцев и первый коготь Ордена, — названный оборотень коротко кивнул. — А это юное дарование — Дориан Бертранд, самый младший член Ордена Святого Христофора.
— Потёмкин Виктор Константинович, — сухо ответил я, садясь за стол. — Раз со знакомством покончено, то присаживайся, Иоанн, нам есть что обсудить.
— У русских, похоже, в норме приглашать за стол за пределами стен и под дулами автоматов, — хмыкнул Дориан, заговорив по-французски. — Впрочем, что ещё ожидать от северных варваров. И зачем, учитель, вы стелитесь перед этим пацаном? Он хоть и глава рода, но сила его как-то не впечатляет…
— Закрой рот, Дориан, — не подавая виду, но добавив в голос стали, процедил Себастьян. — Ты слеп и глуп, раз не видишь очевидного и не следишь за своим языком.
— Пфф, — фыркнул юнец, подкрутил усы и уставился на меня. — И что я там должен увидеть?..
Переговаривались они довольно тихо, не мешая мне и старику обсудить недавний бой с наёмниками и заточение Кристиана. Иоанн был довольно мудр и умён, сразу же понял примерную картину схватки, нашёл следы и пришёл. Причём сделал это в одиночку, его братья до определённого времени находились в отдалении от поместья. Правильный расчёт, в случае опасности одному ему было проще избежать возможной схватки.
Но пусть и я занят был разговором со старым французом, слова юнца проигнорировать не мог. Не из-за их содержания, а потому что я хорошо знал, кто такие оборотни. Даже, если эти люди и не являлись псами из моего мира в полной мере, а лишь их подобием, одно среди их вида ценилось больше, чем всё остальное. Сила. Зверь подчиняется лишь сильному. Волей, телом, духом, без разницы. Сама их суть устроена так, что сильный ведёт стаю. Он диктует образ жизни, правила и решает судьбу членов стаи. Отдаю должное Иоанну, он слышал слова своих людей, но не дёрнулся и никак не показал, что те опасны.
— Послушай старшего и помолчи, щенок, — наши глаза с младшим оборотнем столкнулись, а мой французский пусть и не был идеален, но вполне
Брови брата Кристиана, сохранявшего молчание, взлетели на лоб. Иоанн криво улыбнулся сухими губами и покачал головой, Себастьян поморщился, а Дориан хмыкнул.
— Прошу простить этого юношу, господин Потёмкин, — склонил голову старик. — Молодость бьёт ключом, а кровь кипит в жилах… Он не желал вас обидеть.
В доказательство слов, Себастьян дал затрещину юнцу и заставил того практически поклониться в землю.
— Будем считать, что твою проверку я прошёл, старый волк? — приподнял я бровь, взирая на Иоанна. — Ты же ведь не мог не знать, что язык этого мальчишки работает быстрее, чем его мозги.
Старик на это только улыбку обозначил, а затем сосредоточил взгляд на Шанталь. Неторопливым шагом, аккуратно придерживая поднос с чайником и чашками, она подошла к нам. Было видно, что женщина сильно переживала и при взгляде на знакомых ей людей не сдержала улыбку. Оборотни отреагировали… по-разному. Тот же Себастьян и брат Кристофера лишь кивнули ей, младший во все глаза пялился, словно видел впервые, что, возможно, недалеко от истины. А вот старик, взяв в сухие ладони фарфоровую чашку, с добротой в голосе произнёс:
— Здравствуйте, госпожа де Лузиньян. Рад, что с вами всё хорошо…
— Господин магистр, — сделала реверанс Шанталь, придерживая поднос у груди и бросая на меня встревоженный взгляд.
— Благодарю, Шанталь.
Она явно хотела задержаться и пообщаться с оборотнями, но пока рано для этого. Если переговоры пройдут продуктивно, то время у них будет, а если же нет… Что ж, этот вариант я рассматривал, но сомневаюсь, что прольётся кровь. Для неё банально нет причин.
— Я уже поблагодарил вас за её спасение, господин Потёмкин, — провожая спину женщины взглядом, прошептал старик. — Но эти слова лишь ничтожная малость моих истинных чувств. То, что она жива… Дарует всему Ордену надежду, которую мы за эти годы потеряли.
— Я сделал то, что должен был, Иоанн, — пожал я плечами, пригубив напиток, а затем, ради чистого интереса, перешёл на всеобщий. — Паладин не может оставить чистую душу прозябать во тьме.
От моих слов он вздрогнул и замер, так и не донеся чашку по губ. Себастьян нахмурил брови и повёл плечами, от него полыхнуло опасностью, но сдерживаемой. Марсель и Дориан никак не отреагировали, лишь переглянулись между собой в недоумении.
— Этот язык… — очень тихо, едва слышно, прошептал старик и поднял ладонь. Себастьян от этого жеста вмиг успокоился, а его глаза, полыхнувшие синевой и принявшие вид волчьих, вновь стали нормальными. — Я не слышал его уже долгие сотни лет… Первый магистр Ордена разговаривал на нём, обучил своего приемника и передал ему свою мудрость. Затем эта традиция продолжилась до сего дня…
Тяжёлый вздох вырвался из его груди, он одним глотком допил чай и медленно поставил кружку на стол. Эмоциональный фон у него прыгал из стороны в сторону, но старик никак не этого не показывал, оставаясь внешне спокойным.
— Я знаю, кто вы, господин Потёмкин… Теперь — знаю… Первый магистр поведал о вас, о вашем Ордене, по сравнению с которым, наш лишь жалкое подобие. Его истории о воинах Света, чей взор видит саму суть, а слова разрывают разум созданий ночи, мне хорошо известны.
— Он сделал с вами, — указал я подбородком на грудь старика, имея ввиду сущность зверя. — Вот это.