Паломничество жонглера (фрагмент)
Шрифт:
Владимир АРЕНЕВ
Паломничество жонглера
(фрагмент)
Часть первая. "Кому ты нужен, шут?!",
или Роскошь не верить в чудеса
Глава первая:
Дракон снизошедший. Неправильные гвардейцы. Ночевка в горах.
Старый знакомый - новая угроза. "Вошли!"
У жонглера права - на чужую кровать;
втихаря воровать, вглухаря попивать.
Да ведь я-то на большее не претендую...
разве только на грошик в кармане у вас.
Кайнор из Мьекра
по прозвищу Рыжий Гвоздь
Отсюда, с земли,
Четверо людей, вот уже который час упражнявшиеся в скалолазаньи, ему, наверное, казались такими же фигурками-безделками. Только люди, в отличие от Огненосного, и впрямь были безобидными.
– ...безобидней некуда!
– буркнул один из них, горбатый и косматый старик в не очень-то опрятных лохмотьях. Приличный нищий с Королевской площади постеснялся бы такие надеть, Цапля - свидетель! Но кажется, ветхость рванины - так же, как и опрятная одежда его спутников, старика беспокоили сейчас мало. Он замер, по-совиному вывернув голову к небесам согбенный, страшный, с непонятным каким-то свертком подмышкой - и следил ярко-желтым глазом за круженьем Дракона в небесах.
– Боишься, как бы не задождило?
– с пониманием ухмыльнулся дебелый парень. Неполный доспех сиял на нем фальшивым медяком: нагрудник, правый наруч и шлем-кабассет.
– Не боись, тебе оно даже на пользу пойдет-то.
Старик вращеньем глаза нацелил на паренька свой бездонный зрачок - и весельчак, мигом потускнев, от дальнейших высказываний решил воздержаться. Хмыкнул, кашлянул в кулак, почапал по тропе дальше. Не очень, мол, и хотелось, тоже мне, строгач какой нашелся! Если б не Фриний, наши бы с тобой пути, старичина, никогда не пересеклись!..
Фриний шагал как раз следом за счастливым обладателем доспехов и чувства юмора (ущербного, как и доспехи). Высокий, выше головы, посох с когтевидным навершием недвузначно свидетельствовал об умениях своего обладателя: чародейское искусство, мастер ступени третьей-четвертой. А то и больше.
Во всяком случае Фриний-то сразу сообразил, что привлекло внимание старика. Придерживая одной рукой худенького подростка, чародей подошел к горбатому.
– Думаешь, заметил нас?
Старик ухнул простудившимся филином, что, вероятно, должно было означать смех.
– Еще как заметил! Если ты помнишь, Дракон не снисходил уже давненько. И это его появление... не думаю, что Огненосному приспичило поохотиться на мархуров-муфлонов.
– Но...
– Фриний осекся и скривил в гримасе надломанный рот. Два шрама, тянувшиеся от уголков губ едва ли не к ушам чародея, отчетливо проступили, придавая ему сходство со вставшей на задние лапы жабой. Ладно, - сказал он.
– Всякие "но" оставляем на потом. Если Дракон здесь из-за нас, значит, тем более нужно спешить.
Подросток, все это время простоявший рядом с отстраненным видом деревенского полудурка, вдруг оглушительно чихнул. И снова замер тем
Каковым, кстати сказать, в действительности был.
– И то правда, - отозвался старик.
– Пойдем. Хорошо б, если успеем до ночи.
Был шестнадцатый день месяца Дракона 700 года от Первого Снисхождения. Огненосный над их головами продолжал с каллиграфической точностью выписывать круги.
* * *
...в начале месяца Кабарги 699 года от П.С.:
В каждом мире, стране, городе и в каждой, буквально каждой голове будь это хитиновая бусинка муравья-стражника или же костяное вместилище человечьих мозгов, - везде прописаны свои законы и свои запреты.
"Не укради!" - упреждают во все голоса священные страницы "Бытия", родители и начальник городской стражи. Доводы последнего оказываются наиболее вескими - не крадешь, или крадешь так, чтобы начальник не разнюхал (родители к этому времени давно уж переселились во Внешние Пустоты).
"Не прелюбодействуй!" - наставляют те же страницы вкупе с собственной женой и мужем твоей полюбовницы. "Больше не буду!" - отвечаешь, прыгая из окна в исподнем; позади - рев рогоносца и бряцанье разбитой посуды.
Оврагом, щедро поросшим какими-то несносно колючими кустами, выбираешься за пределы деревни. Достранствовался, жонглер, доскитался - по чужим кроватям! Теперь главное, чтобы муж Зойи не узнал тебя - ни сейчас, по брошенному в бегстве тряпью, ни потом, на вечернем выступлении.
Не выступать - нельзя.
Кстати, нужно еще успеть вернуться в срок.
Кайнор остановился, чтобы перевести дух и подсчитать потери, нынешние и грядущие. Нынешние не радовали, но и не сильно печалили: кафтан и так уже старый был, пусть подавится он этим кафтаном!
"Ах, Сколопендра меня пожри, свистулька в кармане осталась!" грошовая безделица, но Кайнор на ней отсвистывал ритм для Друлли! Теперь... теперь - полный финал. Потому что собака, умеющая считать, что ни говори, гвоздь программы. Теперь пиши пропало. Жмун с него три шкуры спустит или вообще выгонит наконец из труппы, давно ведь грозился. Опять же, и признаться-то нельзя, что да почему - Лютен, жена Кайнора, ой не дура!.. то есть, дура, конечно, дура, но не настолько же! А фраза "потерял" не пройдет, все знают про Кайнорову внимательность к своим вещам (да и к чужим... н-да... тоже).
В колючем и сыром овраге было холодно, и Кайнор, плюнувши на все, решил сперва вернуться к повозкам: там уж что-нибудь сообразим. Хорошо, сапоги успел натянуть за мгновение до конфуза, теперь не нужно месить босыми ногами грязюку.
Месишь сапогами.
Руками обнял себя за плечи, сорочка развевается веселым парусом и цепляется за все вокруг. Идешь, сопровождаемый непрерывным треском, и оставляешь за собой клочья и нитки на ветвях.
"В сущности, - сказал себе Кайнор, - есть даже нечто положительное в таких вот переделках. Подымают, знаете ли, цену собственной жизни, кровь, знаете ли, разгоняют застоявшуюся..."